Путь аргоси

Три дня Тёмный Сокол держал меня привязанной к столу в той жуткой пещере. Он читал одно заклинание за другим, прокалывал иглами кожу на моей шее и заливал сигилы расплавленными металлическими чернилами. Он ни разу не нарушил приказ Мет-астиса. Ни разу не попытался помочь мне – только спрашивал учителя, можно ли применить магию шёлка и усыпить меня, чтобы мои крики и дёрганья не мешали ему работать.

– Впрочем, я не виню мальчика, – продолжал Мет-астис, словно мы с Ариссой были его личными секретарями и он диктовал нам свои мемуары. – Молодые мечтают о могуществе, а старые размышляют, как это могущество может помочь их народу.

Вот же надутый сукин сы…

– Крыска, пошли, – прошипела Арисса, хватая меня за руку. – Думаю, маг заплатил клиенту, чтобы тот меня нанял. То есть он знал, что ты мой партнёр, и всё это было специально задумано, чтобы заманить тебя сюда.

Наверняка она права. Нам нужно выбираться из дома. Я пыталась прислушаться к её предупреждению – повернуться и выйти за дверь. Действительно, пыталась. В какой-то момент мне это почти удалось. Я почти сбежала от Мет-астиса, лорд-мага джен-теп… но он заставил меня остаться, и для этого даже не понадобилась магия шёлка. Всего лишь простая просьба:

– Скажи мне своё имя.

Я замерла.

– Что?

Маг опёрся руками о заплесневелую кровать и, с трудом приподнявшись, сел.

– Имя. Воровка называет тебя Крыской.

– Это всего лишь кличка. Не настоящее моё и…

– Тогда для тебя не составит труда назвать настоящее.

– Зачем ты…

– Говори, – перебил он. В уголках его губ обозначилась улыбка. – Тебе ведь… уже четырнадцать, верно? Разве не все медеки к тринадцати годам выбирают настоящее имя?

– Нет. У меня нет клана, которому я могла бы объявить…

– Ты думаешь, мы, джен-теп, ничего не знаем о традициях наших врагов? Медек сам выбирает имя. Не имеет никакого значения, представится ли он клану или нет.

Глаза его были мутными и слезились, и всё же он смотрел на меня в упор.

– Назови своё имя.

– Я его не выбрала.

Мет-астис отпустил взгляд, кивнул самому себе и улыбнулся.

– Это обнадёживает. Честно говоря, я не ожидал такого многообещающего результата.

Мне вспомнились слова Ариссы, сказанные в нашей комнате на Чёрном галеоне. «Думаю, ты не выбрала себе имя, потому что так спокойнее. Тебе нравится быть никем».

Но мне не нравилось быть никем.

– Ты пытаешься сбить меня с толку, – сказала я, но Мет-астис только разочарованно покачал головой, словно я была нерадивой ученицей, не выучившей урок.

– Невероятно! Ты прожила у этих тристианских варваров полгода. Полгода! Ты хочешь, чтобы я поверил, будто они всё это время называли тебя Крыской?

– Конечно нет! Они меня любили!

Он фыркнул.

– Любили? И всё же эти два так называемых рыцаря не дали тебе имя? И никогда не предлагали его выбрать? Что они говорили, когда звали обедать или просили прибраться комнате? Свистели тебе, как комнатной собачке?

– Они… Они называли меня…

Милая. Дорогая. Малышка. Храбрая девочка… Но это ведь не имена?

Арисса снова потянула меня за руку.

– Я назову тебе все имена, какие хочешь, Крыска. Только пошли отсюда.

Но я не могла пошевелиться. Мет-астис – слабый, прикованный к постели, лишённый своей магии, – держал меня в плену одними лишь словами.

– Если ребёнку-медеку меньше тринадцати, но он взял на себя обязанности взрослого или пережил тяжёлые испытания, он выберет имя раньше. А ты выследила меня, пройдя через весь город. В твоих руках была жизнь джен-теп! – Мет-астис хлопнул себя ладонью по животу. – Вот сюда нацелился клинок твоей мёртвой приёмной матери. Разве это не подвиг? Неужели этого недостаточно для такой мелочи, как выбор имени?

– Нет… Не было времени, чтобы…

– Ты называла себя рыцарем, помнишь? А у рыцарей есть имена. Как к тебе обращаться? Сэр Крыска?

– Не зови меня так! – рявкнула я.

Мет-астис засмеялся, откинувшись на грязное изголовье кровати.

– Ответ на вопрос, который ты так усердно пытаешься не задавать себе, на самом деле очень прост. Ты давно уже выбрала имя. Просто не можешь этого вспомнить.

Внезапно мне стало худо. Свело живот, да так сильно, что я согнулась и не могла выпрямиться.

– Прекрати, – предостерегла Арисса, показывая магу стальные звёзды. – Или я всажу тебе по одной в каждый глаз.

– Прекратить? – невинно переспросил Мет-астис. – Я просто больной старик и забрался в эту постель, чтобы тут умереть. Я ничего с ней не делаю… уже.

Меня мутило, кружилась голова, но я заставила себя поднять взгляд – и увидела, как маг постучал тонким пальцем по правой стороне своего горла. Моя собственная рука неожиданно поднялась и коснулась сигила на том же месте шеи. Он был холодным на ощупь.

– Мы назвали это ошейником, – сказал Мет-астис, словно он начинал урок, а мы с Ариссой были его послушными ученицами. – Но на самом деле это нечто большее. Каждый символ представляет собой отдельный экспериментальный процесс, и у каждого своё назначение.

Он снова коснулся горла.