Путь Белой маски

– Ты не сможешь обнять дочь. Не сможешь сказать, как сильно её любишь. Возможно тебе повезет, и она проявит к тебе то же милосердие, что я проявил к своей матери, – тихо произнес Эйден, убирая стилет в ножны и доставая из нагрудного кармана высушенный цветок. Положив его ей на грудь, он развернулся и, хромая, отправился к выходу. Сердце убийцы пусть и билось неровно, но в нем не было больше ненависти. Только усталость и чудовищная грусть.

*****

– Милорд, дом чист. Если не считать трупов. Мы нашли еще троих в гостевом крыле. Служанка спит, а наши… наши уснули навечно, – доложил лорду Людвигу Адерниму старший Черной десятки. Мужчина растерянно кивнул и погладил дрожащей рукой голову своей дочери, которую прижимал к груди.

– Брона? – коротко спросил он, подняв взгляд на окно, в котором горел свет.

– Она жива, милорд. Но, как бы это сказать…

– Говори, как есть!

– Она дышит, но не двигается. Еще… еще, милорд, её грудь в крови, а из раны торчит цветок.

– Цветок?

– Да, милорд. Роза. Странная роза. Когда мы обнаружили госпожу, роза была сухой и серой, а сейчас…

– Она живая и красная, – закончил за него лорд Адерним. Перед глазами появилась старая нянька, часто рассказывавшая ему и брату о таинственном острове Лабран и Белых масках. И о лабранской розе, которая умерев, оживает вновь, если дать ей испить крови. Тогда он еще не догадывался, что страшные сказки окажутся реальностью. Вздохнув, мужчина снова погладил девочку по голове и повернулся к старшему десятки. – Пусть слуги уберут дом и трупы. Вызовите милорда Прево, лекаря его милости. Скажите, что его зову я. Пусть не медлит.

– Да, милорд, – стражник помялся и тихо спросил. – А с убийцей что?

– Его нашли?

– Нет.

– Значит, контракт выполнен, и он бежал.

– Мы можем прочесать улицы, милорд, – попытался было вставить стражник. Но лорд Людвиг Адерним мотнул головой и, оттеснив страшего десятки в сторону, вошел в дом. Он обернулся на пороге и задумчиво посмотрел на стражника.

– Эйден. Брона назвала это имя. Я хочу знать о нем все. Он был её братом.

*****

Рамина испуганно вздрогнула, когда послышался скрип со стороны окна, а затем на пол упало что-то тяжелое. В нос ударил тяжелый запах крови и пота, но девушка переборола страх, выбралась из кровати и наощупь двинулась вперед. Её пальцы коснулись чего-то горячего и липкого, а затем до неё донесся тихий стон и знакомый голос хрипло произнес:

– Воды…

– Господин? – пальцы лихорадочно забегали по телу. Рамина чувствовала порезы, чувствовала липкую горячую кровь, но тут её руку сдавила холодная ладонь и голос повторил:

– Воды!

– Да, господин, – кивнула она и, развернувшись, поползла в сторону бадьи. Вернувшись, она протянула ковш с холодной водой и улыбнулась, услышав жадное сопение и чавканье.

Эйден пил жадно и морщился после каждого глотка. Когда горячка боя улеглась, он познал весь спектр боли. Ему казалось, что все его тело – это отбитый кусок мяса, на котором нет живого места. Но если ты чувствуешь боль, значит ты еще жив, как любил повторять Жакен Торбул. Однако Эйден понимал, что это ненадолго. Он чувствовал мерзкое онемение в груди, чувствовал, как холодеют руки и ноги. Поэтому лишь улыбнулся, когда Рамина снова подползла к нему и принялась расстегивать куртку.

– Пустое, – буркнул он и облегченно выдохнул, когда девушке удалось расстегнуть последнюю пуговицу и оголить грудь. – Но так легче дышать.

– Вы серьезно ранены, господин.

– Знаю. В плече арбалетный болт, под ребрами рассечение и еще с десяток рассечений поменьше. Я потерял много крови, – ответил он. – Слушай. В твоем мешке есть деньги. Есть монета с ликом Владыки. Этого хватит, чтобы ты добралась до Лабрана. Ардо отвезет тебя на пристань…

– Я никуда без вас не поеду, – перебила его гастанка.

– Упрямая ты бестолочь, – ругнулся он, заставив девушку вздрогнуть. – Думаешь, это все? По моему следу пойдут Черные десятки. Не сегодня, так завтра они будут здесь. И вырежут весь бордель, если захотят. А они захотят. Лорд Адерним будет мстить и мстить будет жестоко. Повезет, если тебя убьют сразу. Не повезет, если сначала тебя швырнут в казармы или отдадут другим рабам. А уж солдаты императора с красивыми рабынями не церемонятся.

– Я никуда без вас не поеду. Только с вами, господин, – повторила Рамина. Эйден вздохнул и поджал губы, когда от боли свело левую сторону груди. – Я облегчу боль. Я умею.

– Делай, как знаешь, – тихо ответил он. – Это твой выбор и твоя жизнь.

Несколько раз Эйден терял сознание и постепенно проваливался в черную бездну, из которой невозможно выбраться. Его тело периодически пронзала боль, а затем приходило кратковременное забытье, наполненное умершими воспоминаниями и лицами, которые невозможно забыть. Лихорадка то усиливалась, то угасала. Эйдена долго могло трясти от жара, а потом приходил нечеловеческий холод, от которого сводило мышцы. Изредка ему силой раскрывали губы и вливали в рот что-то горячее. Иногда бульон, а иногда что-то омерзительно горькое и противное.