Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Квентин Дейкстра не объявлялся нигде. Он не давал интервью, не выступал по инфоканалам, не появлялся на крупных мероприятиях; изредка и сильно постфактум появлялись коротенькие сюжеты: он посетил какой-то приют, пообщался со студентами, навестил солдат-героев в клинике. Никогда в прямом эфире, только в записи, никогда в крупных заведениях, никогда в излюбленных местах, используемых многими видными деятелями, чтобы напомнить о себе. Но Яспер получал крайне скудную информацию о том, куда он пойдет — через третьи руки, никогда напрямую, всегда так, чтобы времени было в обрез — только прибыть туда и чуть-чуть осмотреться. Места, словно в соответствии с пожеланиями Яспера, выбирались неприглядные, расположенные в районах с хорошей коммуникацией, но так, что найти их было не очень просто — нужно было хорошо знать местность. Яспер и его сослуживцы отправлялись туда, переглядывались с официальными охранниками Дейкстра, делали вид, что незнакомы, а сами просто праздно шатаются. Следили за тем, как из машины выгружали растерянную съемочную группу — отбывали до следующего раза. Затем просматривали кадр за кадром, секунду за секундой все видеоматериалы, которые успели сделать за время пребывания в близости от него. Десятки людей, попавших в кадр, казались им подозрительными, несколько — очень подозрительными; были такие, кто присутствовал практически на каждой из вылазок Дейкстра. Они обменивались сведениями с его людьми, и каждый раз не Яспер, так кто-то другой как бы вскользь замечал, что и к тем орлам тоже не мешало бы присмотреться, ведь кто-то из ближайшего окружения сливает сведения кому-то неопределенному, тому, кто как раз и посылает этого, этого и этого.

До инаугурации оставалось полтора дня.

Словно в насмешку над здравым смыслом и инстинктом самосохранения, Квентин Дейкстра и его партнерша отправились на юбилей реабилитационной клиники для подростков, в которой она начинала свой путь — сначала как клиент, затем — помощник, потом — на своем первом месте работы. Место было вроде уединенное, но открыто, казалось, всем ветрам.

– Хуже места они подобрать не могли, сука, – шипел Сумскват, обходя территорию клиники. Он замер, словно любуясь сквером. – На третьей скамейке отсюда, видишь?

– Они даже не скрываются, – в привычной своей меланхоличной манере заметил Идир. – Наверное, билеты в кармане, деньги на счету, оружие у охотников на них заряжено.

– Да ты поэт, Тарук, – огрызнулся Сумскват. Шумно и неубедительно вздохнул, явно работая на публику: – Какое прекрасное утро.

Яспер хрюкнул. Сумскват обиженно фыркнул.

Съемочную группу довели до машины и увезли восвояси. Дейкстра и Шидимма Акосуа вышли из здания приюта, на крыльце постояли с директором, прощаясь. К приюту неторопливо подъехала машина, и это очень не понравилось всем. Яспер пошел к крыльцу, указал Дейкстра глазами на дверь и практически вдавил его внутрь. Затем он тащил его и Шидимму к машине, стоявшей в соседнем квартале; он сунул их на заднее сиденье, Идир неторопливо вылез с водительского сиденья, осматриваясь, и Яспер нырнул внутрь. Затем он вез их к дому, и Дейкстра спокойно — успешно маскируя напряжение – отдавал по комму распоряжения. Рука Шидиммы лежала на его бедре, время от времени поглаживая в привычной ласке, сама она смотрела в окно с невозмутимым видом, словно ей все это было привычно. Дейкстра опустил комм, похлопал ее по руке, шумно вздохнул; она флегматично повернулась к нему, улыбнулась и спросила: «Ужинаем дома?». Яспер замечал и это, помимо взрыва и выстрелов далеко сзади, машин охраны, возникших просто из ниоткуда, полицейских минибусов, уже ехавших в сторону приюта, коротких переговоров в интеркоме. И удовлетворенно думал: хрен вам.

========== Часть 40 ==========

Предсказуемо, ожидаемо, привычно возбуждение коротких эпизодов действия предварялось и завершалось длительными, утомительными рутинными разборками. Сначала секунда за секундой, метр за метром, движение за движением расчеты и подготовка, затем секунда за секундой, кадр за кадром — и так же деталь за деталью — анализ случившегося. Разница была разве что в их одежде: все в гражданском. Тщательно отглаженных рубашках или майках, брюках, походивших фасонам все на ту же униформу; обуви, максимально удобной и отдаленно соответствовавшей уставу. Разница была в месте, где они собирались: чаще всего у Яспера, иногда у Сумсквата. Остальные были женаты или с партнерами, и по негласному уговору их не втягивали, не посвящали в известность о предприятии, которому посвящали подозрительно много свободного времени. То ли такт, то ли высокомерие.