Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Эти тезисы были красивой вывеской, за которой много чего скрывалось. Квентин Дейкстра не был громогласным прокламатором от политики; у него сложилась определенная репутация – человека дела, что ли. Целеустремленного политика, способного на долгосрочное планирование. Спроси кто у Берта, верит ли он в такую характеристику Дейкстра, он бы задумался. Скорее да, чем нет, наконец ответил бы он, а потом попытался бы выяснить, с кем из журналистов и пиарщиков Дейкстра преимущественно общается. Ибо при оценке таких заявлений следовало делать скидку и на личность говорящего. Например, центристская платформа «Либертас» охотно оперировала как раз такими категориями: Африка для африканцев, развитие наукоемкой промышленности, переработка ценных ископаемых на территории страны-обладателя недр, и прочее, прочее. При этом «Либертас» не любила Дейкстра и любое его начинание представляла в авантюрном свете, изловчалась в таких формулировках, что тот же многострадальный Лиоско. Вот последнего «Либертас» любила. Охотно повторяла его заявления, приглашала в качестве эксперта и прочее, прочее. Дейкстра – тот часто оказывался зван на передачки левых каналов, читай таких, которые поддерживали либеральные, ново-социалистические и прочие течения. На свою беду, человек он был толковый, но малословный. Говорил по делу, но кратко и четко. Поэтому некоторые его фразы изворотливые журналисты превращали в перлы, а какая-нибудь левоцентристская «АДТ-3», пытающаяся состряпать псевдо-аналитическую документалку, зазывала Дейкстра, а потом делала интервью с режиссером документалки, в котором тот жаловался, до чего эти политики народ тяжелый.

– М-да, – многозначительно произнес Горрен. – Хотел бы я как-то предупредить менеджеров «Тонарога» насчет этого Дейкстра.

– Но? – уловив сомнение в его голосе, полюбопытствовал Берт.

– Но ты говоришь, что ему для начала нужно подобрать союзников половчее? Вот когда он выдвинется на боевые позиции, тогда можно будет и вопить в ужасе. Насчет Лагоса ты не передумаешь?

Берт покачал головой.

– Боюсь, я недостаточно авантюрен для такого предприятия в такой стране, – невинно улыбнулся он.

Горрен оскалился.

– Если позволишь, дражайший Берт, у меня уже успело сложиться противоположное мнение. Твои действия, поведение и идеи наводили меня на мысли, что тебе как раз нравится твоя собственная предприимчивость и возможности, которые открываются тебе на этой благословенной земле.

– Бесспорно, милейший Горрен. Но ты забываешь и о моем критическом взоре, которым я постоянно окидываю окружающий меня мирок, – мирно отпарировал Берт. – Он и подтверждает моему скептическому настрою, что нам не стоит ввязываться в некоторые вещи.

Горрен скептически поднял брови, что не ускользнуло от Берта. Своенравным он был типом, этот Горрен Даг. Возможно, именно потому, что в уравнении со многими неизвестными возник еще один мистер икс, Даг и решил принюхаться поближе. Все, что угодно, думал Берт, только не вмешивай меня.

Этьен Симайди Танья был знаком с Квентином Дейкстра, но шапочно. Они здоровались, время от времени читали служебные записки друг друга, иногда участвовали в совместных заседаниях; Симайди Танья предпочитал теневую жизнь комитетов и комиссий, в состав которых входил, Квентин Дейкстра желал определять стратегию этих комитетов и комиссий и ничего против публичности не имел. Не любил ее, и об этом знали если не все, то заинтересованные, но относился ко всем этим интервью, круглым столам и прочему как к неизбежному злу: нужно. Для дела. Для будущего. Поэтому сцепить зубы и вперед к этим идиотам, которые способны говорить короткими предложениями и ни в коем случае не мыслить сложными концептами. Этьен Симайди Танья предпочитал вообще не связываться с общественностью, но очень положительно относился к тому, чтобы выпить со знакомым журналистом бокальчик вина время от времени и потрепаться о делах насущных, о том, что происходит в центральном здании Лиги, к примеру, о перспективах ее развития или еще чем-нибудь насущном; он позволял журналисту заплатить за ужин – разумеется, время от времени принимал приличествующие его положению подарки, но делом чести считал быть неопределенным в своих формулировках, чтобы на него невозможно было указать потом, если что. Впрочем, утешал себя Этьен, в подобном поведении определенно были и тактические уловки: те же журналисты могли быть полезны при формировании общественного мнения, так что все для работы, все во имя всеобщего благополучия и процветания. Но зато никто и никогда не оказывался глупым настолько, чтобы предлагать ему высказать свое мнение перед камерами. Собственно, и мнение свое у Этьена было таким же – туманным. По сравнению с ним Квентин Дейкстра был, разумеется, жестким и идейным политиком, знавшим, чего он хочет и даже как туда добраться. Не самые плохие качества у потенциального лидера Лиги.