Путь бойца. Автобиография без купюр. О себе, победах и поражениях

И даже пару раз оказался в больнице. Мой вес был настолько мал, что у меня началось обезвоживание. Я пил воду, а затем меня тошнило ею. Я стал настоящим параноиком, когда дело касалось калорий. Даже не отваживался лизать почтовую марку, потому как думал, что в клее калории, и я не хотел поправляться. Ел яблоко, и меня тут же тошнило им. Любая вещь, которая оказывалась у меня во рту, сразу же извергалась обратно.

Я пропустил много школьных занятий, и мне приходилось налегать на тесты и домашние задания. Конечно же, учителя знали: что-то не так. Родителей вызвали в школу, чтобы обсудить происходящее. Было непросто. Один учитель, мистер Беннет, искренне пытался до меня достучаться. Однажды после занятий он попросил меня задержаться и сказал: «Многим учителям тебя жалко. Я точно не знаю, что с тобой происходит, но могу сказать одно: прекрати изображать из себя жертву. Всё, что тебе нужно – так это хороший пинок под зад». Возможно, это лучшая мысль, донесённая до меня когда-либо, потому что она была правдой.

Дело в том, что единственное, о чём я думал, так это о том, как оказаться опять в лёгкой весовой категории и стать лучшим. Но теперь я даже и на это был неспособен; был настолько слаб, жалок и изнурён, что доктора даже не разрешали мне выходить на мат.

К концу года я вернулся к весу примерно в 50 килограмм. Мне разрешили принять участие в двух боях. В первом я победил парня, который был середнячком, а потом я выступил очень плохо. Борец из младшей школьной команды просто сокрушил меня. У меня совсем не оказалось сил. Целый год потерян. Это просто в голове не укладывалось. Конечно же, с точки зрения здравого смысла, резкое похудение с сильной рвотой не способствует достижению высоких результатов. Доктора запрещают выходить на ковёр. Если ты чувствуешь себя плохо, не можешь бороться, станешь чемпионом в лёгком весе? Что-то не срослось. Всё настолько стремительно выходило из-под контроля, что я не знал, по какому пути пойти.

Я стал ходить на консультации к психологу. Психолог рассказал моим родителям, что я был на волоске от смерти из-за экспериментов со своим организмом. Мне же он сообщил следующее: «У тебя сильный разум. Ты можешь делать всё, что хочешь, если поставишь перед собой цель. Но всё надо делать с умом». Слова были сказаны в нужное время. Я никогда не думал о том, что моя болезнь стала результатом работы сильного сознания. Просто думал, что в некотором роде одержим, принимая одно за другое: «Да я просто могу всё что-угодно сделать, у меня же настоящая сила воли! А что же произойдёт, если я применю это с большей пользой?»

Я понял, что силу воли необходимо направлять в нужное русло.

Первая победа. Первый кубок.

Личный архив автора

Я теперь понимаю, что причиной многих неудач служили мои конфликты с отчимом. Он часто ругал меня. Я вспоминаю несколько случаев, когда мы оказывались одни. Майк, тыча пальцем мне в грудь, говорил: «У тебя нет мозгов, которыми Бог наделил даже гуся». «А не твоё собачье дело!» – вообще его фирменная фраза.

Его общение со мной, казалось, сводилось к серии грубоватых выражений. Он никогда не был доволен мной. Не важно, насколько хорошо я что-либо делал, его ожидания было невозможно оправдать. Я хорошо учился в школе, занимался спортом, но этого никогда не было достаточно. Это ли не ирония жизни? Почему люди, которым ты хочешь сделать приятное, настолько равнодушны к тебе?

Меня продолжало рвать. Сезон был потерян, но это не останавливало меня, я продолжал заниматься спортом. Я играл в бейсбол весной и, неудивительно, мне это плохо удавалось. Я не попал в школьную команду, а, казалось, что уж в этом спорте я лучше всего мог себя проявить. Летом я тоже занимался. Ездил в Миннесоту, мама думала, что воздух Миннесоты, дома, излечит меня. Я поехал туда и блевал целое лето, каждый раз после каждого приёма пищи. Мой дедушка – кем я восхищался и кого боялся одновременно, однажды застал меня за этим занятием. Он поймал меня прям на середине процесса и спросил: «Что ты делаешь?» «Ничего, – ответил я. – Просто плохо себя чувствую». Я боялся, что если скажу дедушке, то меня накажут. Вскоре я понял, что они знали об этом. Мама, должно быть, сказала им до того, как я приехал.

Моя булимия продолжилась третий год. Я не играл в футбол осенью, но занимался борьбой. Дела шли плохо, так как меня тошнило даже на соревнованиях. Вот насколько ужасно всё складывалось. Меня рвало после каждого взвешивания перед состязанием, а мне предстояло выступать в схватках.