Путь борьбы

Потом я перебрался на материк и жил на вилле семейства Маркато… Когда чума отступила, мы вернулись в Венецию и нашли свои дома разграбленными. Я жил на скромные доходы от имения, некогда подаренного дожем. Крестьяне-испольщики отдавали мне половину урожая, а знакомый купец продавал зерно в городе. Вскоре мы с Паолой поженились.

***

Последующие десять лет были самым лучшим временем моей жизни! Одно огорчало – у нас с Паолой не было детей. Она жутко переживала из-за этого и говорила, что это Бог наказывает нас.

– Но Бог, – возражал я, – не наказывает просто так! В чём мы могли провиниться перед Ним?

Между тем я не переставал вспоминать о матери своей и всякий раз думал: «Господи, почему Ты отнял её у меня?»

Увы, счастье, как и всё в этом мире, рано или поздно кончается! Однажды мы с Паолой вернулись с прогулки на гондоле, и вскоре она занедужила и слегла… Вызвали доктора, который сделал ей кровопускание. Я молился Богу, и мне казалось, что моя вера, как и прежде, сильна…

Я не думал о том, что за семейными заботами позабыл о посте, а в молитвах только просил Бога, но никогда не благодарил Его. Мы с Паолой посещали воскресные мессы, но я не слушал песнопения, а думал о доходах своего имения, о карнавале или новом маскарадном костюме… Да о чём угодно, но только не о Боге! Я не понимал своих заблуждений, а потому смерть Паолы стала для меня не просто горем, а концом моей жизни и… веры…

Похоронив жену в фамильном склепе семьи Маркато, я запил с горя… Дни напролёт проводил в тавернах и в объятиях любвеобильных куртизанок…

Пьетро, брат Паолы, которого я когда-то спас, однажды попытался вытащить меня из пучины разврата. В то утро, когда он пришёл за мной в таверну, я уже был пьян. Помню, он что-то сказал, а потом потянул меня из-за стола, опрокинув кубок с вином. Меня это вывело из себя, – я рассердился и проткнул его шпагой…

Тотчас я испытал раскаяние в содеянном, но было уже поздно. Он умер на моих руках.

Тогда мне пришлось бежать из Венеции, – от суда и казни. Так, я снова оказался на Родине, в Турине, где прослышал о местном чуде. Хозяин гостиницы, в которой я остановился, рассказал мне о хранящейся в базилике Святого Иоанна Крестителя плащанице с изображением Спасителя.

Я поднял его слова на смех и объявил, что «это обман».

– Вы не верите в чудеса Божии? – удивился он.

– Я не верю в Бога! – резко отвечал я. – Нет никакого Бога… Все обман!

Я был глуп и не понимал, что Турин – это вовсе не Венеция, и здесь надо думать, прежде чем что-то сказать. Вскоре меня вызвали к местному инквизитору. Тогда я снова подался в бега…

***

Два года я скитался по Европе, пока не оказался в Лондоне…

Я плохо знал английский, но мне хватило словарного запаса, чтобы поселиться в захудалой гостинице на окраине города. Золото, которое я прихватил с собой из Венеции, кончилось… Последние деньги я потратил на корабль из Бретани. И теперь мне было нечем заплатить хозяину за постой. Я пообещал ему рассчитаться через пару дней. Он понял, что я дворянин, и поверил мне. А на третий день я пришёл к нему с повинной, но он объявил:

– Ваше проживание оплачено на несколько дней вперед!

– Кем? – удивился я.

– Тем господином, что пошёл в паб…

Тогда я отправился вслед за неизвестным спасителем моим: «Кто бы это мог быть? Я в этом городе никогда раньше не бывал, и никого не знаю!».

В пабе сидел некто в чёрном плаще с капюшоном, скрывающим его лицо. Я сел за стол напротив него.

– Это вы заплатили за меня? – спросил я у незнакомца, пытаясь заглянуть под капюшон и разглядеть его лицо. – Я вам очень признателен! Скоро мой слуга привезёт деньги, и я расплачусь с вами…

Я не договорил, потому что внезапно из темноты, скрывавшей облик незнакомца, раздался вдруг глухой утробный голос, который привел меня в трепет.

– Не обманывай меня, Алесандро Торино! Нет у тебя никакого слуги и денег тоже нет!

В тот миг я не на шутку испугался, мой голос дрогнул:

– Кто вы?

– Я тот, кто знает о тебе всё! В Венеции ты убил своего друга. В Турине тебя искали, чтобы сжечь на костре за богохульство. Ты потерял всё: жену, своё поместье, честное имя! Ты пал, стал никому не нужен и теперь обречён на верную смерть…– проговорил незнакомец.

– Да кто вы, наконец? – воскликнул я.

«Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»! – он зловеще рассмеялся. А я затрясся:

– Что все это значит?

– Это слова одного немецкого поэта, – пояснил незнакомец, – он, правда, еще не родился…

И тогда меня осенила догадка:

– Ты – дьявол! – я шарахнулся от него и вскочил на ноги. Но он повелительным жестом указал мне на прежнее место и, когда я снова сел, проговорил:

– У меня много имён, среди них есть и такое – «Сатанаил, слуга Господень».

– Дьявола Бог изгнал из рая! – возразил я с содроганием в голосе.

– Не всё так просто! – усмехнулся Люцифер. – Я и по сей день служу Ему, да только в этом бренном Мире, на Земле среди грешных людей!

Я некоторое время молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:

– Если даже так, что вам до меня?