Путь Черной молнии 1. Новая версия

Вернувшись в управление, зашел в свой кабинет и, дождавшись звонка от сотрудника, первым делом вызвал начальника милиции. Отдал ему срочное распоряжение найти по адресу проживающего в городе отца Смирновой, и подписал постановление о задержании и доставке обоих в следственную тюрьму.

Ночью, когда Овчинников спал в своей квартире, его разбудил телефонный звонок. Дежурный доложил, что арестованная Смирнова находится в камере. Через полчаса капитан сидел в служебном кабинете и, ехидно улыбаясь, с прищуром смотрел на Лидию. После жаркого дня, воздух казался удушливым, и чтобы проветрить комнату, он распахнул оконные створки. От свежего ветерка, ворвавшегося в кабинет, стало легче дышать. Решетки на окнах после небольшой реконструкции старинного здания еще не установили. Овчинников осмотрел темную улицу и, задернув занавески, сел за стол.

– Как видишь, уговаривать тебя больше не стану. Своих слов я на ветер не бросаю. У тебя есть два варианта, чтобы выйти из этого кабинета: ты согласишься со мной жить, или прямиком поедешь в лагерь.

– Какой же вы все-таки подлец и нахал, Овчинников. Не зря вас за глаза называют комбинатором11. Уверена, мое согласие стать вашей любовницей, всего лишь хитрость, вам не столько нужно мое согласие, как важно чувство удовлетворения, что вы меня унизили. Думаю, в этой ситуации нашлись бы женщины, которые в силу вашей наглости легли бы с вами в одну постель, но запомните Овчинников, я не из их числа.

Овчинников презрительно усмехнулся.

– Ты плохо кончишь и, по всей видимости, очень скоро. Я завел на тебя политическое дело, – капитан похлопал ладонью по бумажной папке, – в моей компетенции передать его выше, но я могу и не делать этого. Ты же не хочешь разделить участь со своим мужем и закончить жизнь так бессмысленно…

– Что вы хотите этим сказать? Овчинников, что с Егором?

– За участие в антисоветском заговоре и измену родине, твой муж приговорен к смерти. Приговор приведен в исполнение.

– Ты лжешь!

– Хочешь ознакомиться? Пожалуйста, вот выписка, – Овчинников достал из папки лист и пододвинул его к Смирновой. Строки машинописного текста запрыгали перед ее глазами. Едва дочитав до конца, она гневно произнесла:

– Какое же ты чудовище.

– Ты теперь вдова и можешь начать новую жизнь, в противном случае ты попадешь под недавно вышедшее постановление, жен изменников родины ждет срок до восьми лет лагерей.

Сознание Лидии захлестнула волна ярости. Она резко вскочила со стула и плюнула ему в лицо. Овчинников оставался невозмутимым и пока доставал из кармана брюк платок и утирался, Смирнова воспользовалась заминкой. Ловко вскочив на подоконник, она выпрыгнула из окна. Приземлившись на ноги, упала на колени и, вскочив, бросилась бежать по пустынной, темной улице. Затем долго ходила по ночному Томску и, скрываясь от случайных прохожих, пряталась в темных дворах. Присела на лавочку в затененном скверике и стала обдумывать ситуацию. «Наверное, это конец, теперь он точно меня посадит. А за что? О, эта сволочь найдет причину. Егора же он подвел под расстрел. – На глазах навернулись слезы от воспоминания о страшной новости. – Ладно бы меня одну, так нет же, изверг, он еще папу собирается арестовать. Что же мне делать? На поклон к этой сволочи я не пойду, лучше на себя руки наложу, чем стану его подстилкой! Тогда он от меня не отстанет, даже если я уеду в другой город, его организация найдет меня на краю света. Что остается? Нужно быстро идти предупредить и попрощаться с папой, наверно мы не скоро увидимся. Если Овчинников меня арестует, я буду сопротивляться, ему не удастся засадить меня в тюрьму». С такими грустными мыслями она вернулась на квартиру к своему отцу. Напрасно она думала опередить сотрудников Овчинникова, ее уже ждали с новым ордером на арест. Мебель была сдвинута с мест, в вещах копались, наверняка искали какие-то улики. Лидия хотела обнять отца, но ей не позволили и, жестко надев на запястья наручники, повели к выходу. Смирнова резко обернулась: отец провожал ее печальным взглядом. Она кивнула ему и уже скрылась за дверьми, как услышала оклик:

– Лидочка, за меня не волнуйся, все будет хорошо…

– Молчать! – Его слова перекрыл злобный выкрик офицера.

Смирнову, как она и предполагала, снова доставили в тюрьму на Ленина 42, и после изнурительного допроса и обвинения в пособничестве «врагам народа», спустили в подвальную камеру. Овчинникова она больше не видела, ее дело вел молодой следователь, пытаясь запутать и запугать. Не добившись от Смирновой признания и подписи протокола допроса, передал ее дело другому, более опытному следователю. Если бы она подписала хоть один документ, то непременно разделила участь своей подруги Клавы Марусевой, которую по приговору тройки, уже расстреляли.