Путь чести

— А ну охолонь! — рыкнул Сильнов. — Правильно всё боярин говорит. И я по той же причине ухожу. Ты спрашивал, как же род? Да, Тёма? Так я отвечу! А никак! Нет больше того рода. Был, да весь вышел! И если ты ещё раз моему боярину угрожать будешь, то вобью в землю, несмотря на былую дружбу. Понял меня? А раз понял, то я пошёл. Дела. С китайцами вон поговорить надо…

— И правда неладное что-то происходит, — пробормотал себе под нос Снигирёв.

— Оно уже не первый день происходит, Артём Романович, — сказал я. — Вспомни хотя бы, как меня чуть не убили ни за что. И кто? Дёмины! А искать их никто не стал…

— Как же не стал? Вроде искали, но не нашли. И может и не Дёмины то были.

— Да и ладно, — отмахнулся я. — Что было, то быльём поросло. Ты мне лучше про другое расскажи, сын боярский. Гришаня этот — он кто?

— Гришаня? Так барчук он. Из детей боярских рода Яковлевых. Второй сын. Относятся к Старшей ветви рода.

— Угу. А отчего ему доверие такое оказано?

— Какое доверие? — не понял меня Снигирёв.

— Ну как же — вон, послали с тобой. Да ещё и десятком командует.

— Десяток тот — его личный. Холопы Яковлевых. А сюда послали… Так он же с Ильёй Дёминым с детства дружен.

— Ага. Теперь понятно, — кивнул я. И произнёс тихо, себе под нос: — Вот только интересно, отчего он меня так ненавидит…

Ещё немного постояли, помолчали, а потом Снигирёв вдруг спросил:

— Ты хоть понимаешь, боярин, какую кашу заварил?

— Ты о чём, Артём Романович?

— О роде Дёминых. Ты хоть представляешь, что начнётся, когда в роду узнают, что Саша под твою руку пошёл?

— И что же начнётся? — криво улыбнулся я.

— Зря смеёшься, — покачал головой мой собеседник. — Сильнов — он для Младшей ветви почти как глава. На него весь молодняк равняется. Как же — он сын боярский, а Силы почти как у урождённых Дёминых. Да и справедливый он. Человек чести. А теперь вдруг уходит. И всё из-за тебя!

— А, так ты меня решил виноватым выставить? — понял я. — Только зря. Не там ищешь. Веришь, нет, но я пару часов назад предлагал дяде Саше под мою руку идти. И он мне отказал. А теперь вдруг взял и согласился. Интересно, почему? Может из-за того, что помимо меня из рода ещё и Василису выгнали?

— Никто её не выгонял, — покачал головой боярский сын. — Это её решение.

— Ага. А то, что главой ветви вдруг стал внук Михаила Васильевича — это нормально?

— Главой всё равно кто-то должен был стать. Так почему не он?

— А почему не я?

— Что?

— Почему не я стал главой? — пояснил я. — Ведь я был бояричем Младшей ветви. Я сражался за честь нашего рода. И победил к тому же. Пред богами победил. И всё это на глазах у воинов Младшей ветви. И знаешь что, Артём Романович? Им понравилось. Они видели, — выделил я интонацией, — во мне своего боярина. А теперь, спустя каких-то пару дней, меня гонят из рода. Так что не виновать меня. Ищи виноватых в другом месте. Можешь присмотреться к главе рода, например.

— Да как ты смеешь! — заскрипел зубами Снигирёв.

— Да так и смею, — пожал я плечами. — Мне теперь терять особо нечего. И не надо за оружие хвататься! А то дядя Саша увидит, и придёт тебя в землю вбивать.

— Чуть что, так сразу за Сильнова прячешься? — скорчив презрительное выражение на лице, поддел меня собеседник. — И после этого себя ещё боярином называешь?

— Дурак ты, Артём Романович, — беззлобно хмыкнул я. — Пусть уж тебя мой боярский сын на место ставит. Ему тебя жалко, по старой дружбе. А я же, если что, просто убью!

Снигирёв несколько секунд пялился на меня, словно надеялся увидеть следы сумасшествия на лице. А потом как-то неуверенно пожал плечами и отошёл подальше. Чему я был только рад. Хреновый из него собеседник получился. Да и человек он, как мне кажется, так себе.

Китайцы с радостью приняли моё предложение. Даже какую-то делегацию хотели ко мне отправить. С благодарностями. Но я отмахнулся. Сказал, что потом поговорим. Завтра или послезавтра.

Боярский сын Сильнов с нами сегодня не поехал. Договорился с китайцами, дождался, когда небольшой караван из телег с нашим добром тронется и отправился домой. Собирать вещи и говорить с жёнами.

Снигирёв и воины больше не пытались препятствовать ни нам, ни китайцам. Мне показалось, что он напротив — обрадовался что китайцы уезжают и не бузят. Им даже разрешили забрать своих лошадей из конюшен. Ну, тем у кого были лошади. Мы их, правда, дожидаться не стали. Объяснил что и где, оставил одного из своих бойцов, чтобы мог говорить от моего имени в деревушке, и потихоньку поехали.

За всеми этими сборами я только на полпути вспомнил, что так и не спросил у Васьки про Егора.

Оказалось, что Зареченский ещё вчера утром уехал. Сказал, что ненадолго в одну из деревень рода. Что-то связанное со стрелами. Но так до сих пор и не вернулся.

Странно. Хотя, он парень взрослый. Может у какой молодки заночевал. А то, что про убойные стрелы вспомнил — молодец. А найти меня — он найдёт. В крайнем случае завтра у гимназии встретит.