Путь, что ведёт нас к Богу

В отличие от моральных постулатов, формулируемых античными авторами и восточными мудрецами, заповеди Моисея отличает не абстрактный морализм, а конкретная обращенность напрямую к тому, кто слушает или читает этот текст в данный момент. При этом по содержанию аналоги практически всех заповедей можно с легкостью найти в греческих текстах VII-VI веков до н. э.: в эпосе или лирических поэмах, в крайнем случае, у Эсхила или Софокла.

Другой античный поэт, живший на семь веков позже Гесиода, Овидий, современник Августа и, таким образом, Иисуса, возвращается к образу сменяющих друг друга веков: Золотой сменяется Серебряным, Серебряный — Медным, Медный — Железным. Золотой век, по Овидию, отличает то, что люди тогда spontesua sine lege[idem rectumque colebant, то есть сами собой, спонтанно, без какой-то идеи, без какого-то внешнего принуждения и т. д., без закона, (sine lege) практиковали (именно не «соблюдали», не «хранили», а активно практиковали)fidem rectumque - «верность и правду», а точнее, «верность правде», поскольку здесь виден явный гендиадис[5], — как бы внедряя в жизнь верность справедливости, подобно тому какcolit, то есть обрабатывает свое поле земледелец.

Верность той справедливости, которая здесь, в латинском тексте Овидия, названа словом rectum (по–гречески это, разумеется, будет 6ixr, «дике», справедливость). Отсюда греческая богиня Дике, но отсюда же и евангельское слово «дикеосини» (5ixaioai3vr)) - справедливость, — например, в словах Нагорной проповеди «блаженны изгнанные правды ради» (Мф 5:10), то есть из-за их справедливости.

Итак, с точки зрения Публия Овидия Назона, древний человек, не зная закона, сам по себе жил по правде, верность этой правде воплощая в практических делах. Именно об этом говорит апостол Павел, когда пишет о том, что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут. «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, — говорит дальше апостол Павел, — то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их» (Рим 2:14–15). Вообще у апостола Павла можно найти немало точных цитат из греческих авторов. Что касается латинских авторов, здесь все обстоит сложнее, поскольку ни сам апостол Павел, ни его сотрудники не знали латыни. Поэтому утверждать, что он цитирует здесь или использует Овидия, довольно сложно. Скорее, оба они, и апостол Павел, и римский поэт, берут эту формулу из какого-то общего греческого, скорее всего, александрийского источника, который нам неизвестен.

Итак, древние люди sponte sua sine lege, то есть не зная закона, воплощали в жизни fides - верность или веру. Там, где нет закона, там fides абсолютно необходима, но природа ее такова, что без особой поддержки свыше, поддержки, которую мы называем словом «благодать», она уязвима и хрупка. И именно поэтому (в силу ее хрупкости) Золотой век в конце концов сменяется Железным.

Еще одна цитата из «Метаморфоз» Овидия:

С вредным железом тогда железа вреднейшее злато вышло на свет и война, что и златом крушит, и железом, в окровавленной руке сотрясая со звоном оружье. Люди живут грабежом; в хозяине гость не уверен, в зяте — тесть; редка приязнь между братьями стала. Муж жену погубить готов, она же — супруга. Пало, повержено в прах благочестье.

Коль скоро pietas — благочестье - iacet, то есть лежит поверженным, как воин на поле боя, то fides – верность или вера — теперь уже не является той путеводной звездой, что поведет человека по жизни. Теперь человеку требуется закон, который будет останавливать его своим «нельзя» в тех случаях, когда тот будет его переступать. «Нельзя», «недопустимо», «грешно», «запрещается», «не позволено» и т. д. — вот те многочисленные формулы, которые в древних законодательствах у разных народов, в том числе и у греков, вводят те или иные положения.

В отличие от них Десятисловие, или Десять заповедей Моисея, в содержательном плане предваренное и повторенное десятки, если не сотни раз, в плане формы резко выпадает из всех этих текстов — вавилонских, греческих, ассирийских, римских и т. д. Выпадает своей обращенностью к человеку, к тому, с кем сам Бог говорит на «ты». Иначе говоря, Десятисловие отличается от любого другого древнего законодательства своим императивом, своей обращенностью к живому и конкретному человеку.