Путь демона, сменившего гнев на милость (СИ)

3) В тексте: “Много мы видели ветров и инея”. Навидаться ветра и инея — много испытать на своём веку.

4) Кости зудят — раздражён до предела.

5) Кит. поговорка: избежавшему смертельной опасности будущее принесёт счастье.

Если заметите ошибку или опечатку, пожалуйста, воспользуйтесь ПБ. Но она только для зарегистрированных читателей.

Было бы правильно дождаться Шэнь Цзю и войти в её покои с разрешения. Да только Ло Бинхэ наглая душа, да ещё и временный хозяин Хуаньхуа, потому зашёл спокойно и без угрызений совести. Ничего особенно здесь нет, такая же богатая комната, как и любая другая в этом дворце: старый хрыч не мог тратить деньги с умом. А Ло Бинхэ, раз он наглый волк в овечьей шкуре, удобно разлёгся на кровати. Рой мыслей стихал постепенно. Хотелось отдохнуть. Глаза закрылись, и навалившаяся тьма утянула в дрёму.

Возможно, демон не видел снов или их подобий. А может, привиделось нечто приятное. Тело отдыхало? Уголки губ приподняты.

Каково было удивление Шэнь Цинцю? Она уже решила переночевать во дворце после того, как провела Звездочёта. Думала, спокойно вернуться в Цанцюн. Но Ло Бинхэ справился быстро. Шустро. Язык не повернулся назвать его мальчишкой. Почему-то. Удивилась Шэнь Цзю чуть-чуть. Парадоксально, но в своей непредсказуемости демон предсказуем.

Женщина подошла к краю кровати. Ло Бинхэ обладал удивительным терпением при своей натуре, раз по-настоящему желал завладеть ей. Слишком грубо? Шэнь Цзю свела брови. Пока он был подростком, оставался в её глазах ребёнком, учеником. Пяти лет было достаточно, чтобы отвыкнуть, это неудачная отмазка. Увидеть в нём мужчину проще простого. Или только Цинцю так думает? Стоило задуматься, может ли возникнуть желание.

По комнате гулял свежий воздух, но сильный наплыв прохлады сдвинул с места. Она закрыла приоткрытые утром двери на балкон. Тихо.

Села на кровать с другого края. Не будет же она с ним спать? Да и что учителю мешает выставить наглого ученика за дверь? Только вот от вихря мыслей никуда не деться. Цинцю просто устала. Она думала. Много думала. На протяжении пяти лет. Но оказалась не готова действовать. Однако для того, чтобы пожинать плоды, не требуется особых усилий. Главное — внимательно наблюдать.

И хотя она сидела к нему спиной, взгляд почувствовала.

Пробуждение вышло спокойным, постепенным. Бинхэ открыл глаза, но не шевельнулся. Его голова и до этого была повернута в сторону женщины. Высокая и ровная спина. Сила и уверенность. И тяжёлая ноша на острых плечах. Шэнь Цзю всего лишь человек. А остальные видят только то, что хотят видеть. И он тоже. Только вот Бинхэ желает большего. Не замечая, получает. Всё же опыта у него всякого…

— Шицзунь? — или не стоило звать?

— Удобно? — это означает: «Хоть бы поднялся, наглец».

— И вам стоит отдохнуть, — улыбка вылезла, и уголки глаз сморщились. Рука сама потянулась, но не достала. Цинцю обернулась через плечо.

«С тобой под боком?» — бровь скользнула вверх. Бесшумный смешок.

«Обижаете, шицзунь», — вздохнул про себя Ло Бинхэ, а вслух спросил:

— Вы подумали о моём предложении?

Шэнь отвернулась. А успела ли она подумать? Почему бы и нет? Сомневаться можно вечно. Вот как сейчас. Ло Бинхэ несколько самоуверен, но не без этого ясно, что Цинцю согласится. Она ведь не стала трусихой за пять лет? Или только доверие к нему будет вечно под вопросом? Без разницы. Пусть Юэ Цинюань и сказал, что последнее слово за Цинцю, это можно считать согласием. Ло Бинхэ столько терпения проявил. Думал, сорвётся. Но подождёт ещё.

— Меня смущает не столько факт процесса, сколько… — тараторка!

— Что? — как разобрать прикажете? Хах.

— Как это происходит? — серьёзно. Все мышцы лица исказились как-то не так в попытке представить что-то не смущающее, что-то не дурацкое и не до абсурда пафосное.

Уже должен последовать ответ, что ничего особенного в самом процессе нет. Только язык прикусил: плечи женщины дрогнули, раз, другой. Приложила ладонь ко рту. Возможно, гордость не позволяла согласиться и рискнуть, а потому подкинуло воображению всякие нелепости. Ло Бинхэ почувствовал порыв ринуться вперёд, чтобы рассмотреть лицо учителя. Но замер. Едва сдерживаемый смех тоже прекрасен. И никакая иволга не нужна.

Характерный, мало кем уловимый, звук призыва меча. И небольшой надрез; Шэнь обернулась, слегка приподняв ногу на кровать: Бинхэ сидел, скрестив ноги, и, достав Синьмо, ранил внешнюю сторону правой ладони.

— Раны от Синьмо не затягиваются моментом. И так будет меньше всего… неприятно? — будем честны, Бинхэ имел некоторые фантазии насчёт сего действа. Да хрен с ними! Протянул руку, отведя взгляд в сторону.

На мгновение Цинцю замешкалась: «Что? Прямо так?»

Первая капля крови упала на её ладонь, но она дотянулась до его ладони. Желанные губы оказались мягкими, не сухими, даже сильными. Тёплая кровь оказалась не только на языке, но ина подбородке. Шэнь Цинцю не делала ничего. Крови становилось всё больше, пошла дальше в горло. Только когда порез зажил, она закрыла рот, прижимаясь губами к ладони.