Путь долга

— Я не вижу иллюзий. К тому же вы ведь не думаете, что я могу не узнать собственную жену? Если бы я был против, Черный Рыцарь не вышел бы на арену.

— Как ты, радость моя?

Пальцем провожу по едва заметному шрамику на щеке (через пару дней не останется и его), спускаюсь ниже. Капля крови на губе ничуть не портит внешность моей любимой. Наоборот, придает облику некую нотку беззащитности, жертвенности. В сочетании с демонической аурой, пожаром шевелюры и колдовским мерцанием нечеловеческих глаз смотрится как провокация.

В остальном Софья сработала великолепно убрав синяки и залечив переломы. Помогая супруге подняться, наскоро сканирую ее организм на предмет повреждений. Вполне терпимо, через пару дней восстановится полностью. Так, а это… Чувствую как разум, да и весь организм захлестывает ледяная волна ярости. Стоп! Прекрати! Главное не подавать вида. Улыбайся, черт тебя возьми!

— Боюсь, леди, вашими стараниями я сегодня не танцор, — нежно взять Тин под ручку. Нежно, а не стиснуть со всей дури! И улыбайся!

— Да, конечно. Я прошу прощения, если был излишне груб.

Тин явно что–то почувствовала, но спектакль не для нее. Эти пираньи, замершие в ожидании, ничего не должны заподозрить. Милая болтовня влюбленных супругов, не более того. И как бы невзначай, увести демонессу в сторону, продолжая нести всякую безобидную чушь.

— Ниа, останься здесь! — прозвучало, наверное, грубовато, но сдерживаться дальше уже нет сил.

Дверь в какую–то комнатку захлопываю чуть ли не ногой. Улыбка медленно сползает с лица. Тин делает несколько шагов назад.

— И когда вы собирались сообщить мне эту радостную новость, леди? — лед внутри все никак не хочет таять. Может быть и к лучшему — он хоть как–то сдерживает рвущуюся из глубин души ярость.

По испуганным глазам понимаю, что супруга в курсе, о чем речь. Значит, ошибка исключается.

— Леди Тианамирея Домитилла Ардивенто, — имена перекатываются на языке, выплескиваясь укоризненным: — тани Чинере. Как вы смели. Рисковать. Жизнью. Нашего ребенка?!

— Я… — Тин выглядит подавленной, явно чувствуя вину. Но все же пытается оправдаться: — Срок еще слишком мал! Поверьте, ребенку ничего не угрожало!

Перед глазами мелькнул рушащийся полумесяц огромного топора. Потом еще несколько особенно рискованных ударов финального поединка. Мысль о том, что сегодня я мог убить своего первенца, приводит в дрожь, заставляя страх прорываться яростью.

— Дура безответственная! Кто мне пел о нежной заботе рахуден о своих потомках? Теперь я вижу, сколько в этих словах правды! Прах и пепел! Я понимаю ваше детское желание всех удивить, но ведь рискуешь ребенком ты, а не Жу! Какого черта, ты не отказалась от участия, когда узнала?

— Ну… к тому времени, как я узнала, все было уже готово. Да и это, может быть, мой последний шанс поучаствовать в таком деле! Ты же знаешь, дальше я буду слабеть.

Это да. Беременные рахудени постепенно слабеют, почти полностью теряя магический дар к моменту рождения ребенка. Зато потом, примерно на год, их магический потенциал почти удваивается.

— С этого момента никаких драк, включая тренировочные бои!

— Но… — Тиана, кажется, хочет что–то возразить. Черта с два я ей это позволю.

— Вы слышали меня, леди?

— Сиэ, тан — звучит убито.

Так–то лучше. Я уже почти успокоился, а вот Тин вжалась в угол, словно готовясь к драке. Нужно бы ее немного успокоить. Нет, вопрос о ребенке пока оставим — могу и сорваться, а вот дать понять, что саму шутку с анонимным выступлением я оценил, стоит.

— За лошадкой ты лично в Лаунел каталась? — спохватившись, расслабляю закаменевшие мышцы.

Некоторое время Тин изучает меня взглядом, то ли пытаясь уследить за моей мыслью, то ли не веря, что буря миновала.

— Угу. В ней есть кровь дайхора. Кстати, мастер Ипрог предлагал весьма интересные варианты за право еще раз свести Кошмара с его кобылками. Потомство диковато, но пользуется спросом.

— А деньги–то откуда на всю эту красоту — лошадь, шатер, доспехи?

— Продала часть украшений, — супруга безразлично пожала плечами.

Ого, Тин добровольно рассталась со своими камушками? Скоро мир перевернется, не иначе!

— Идем, счастье мое, — вздохнув, протягиваю руку, — и не нужно пока никому говорить.

— Софья знает, — ладонь опускается с некоторой опаской, словно еще не веря в примирение.

— С Софьей я поговорю. Еще кто–то?

Тин отрицательно качает головой. Снова вернув на лица вежливо–безразличное выражение, возвращаемся в зал.

Рядом с Ниа уже нарисовался светловолосый паренек в камзоле желто–красно–черных цветов.

— Сэр Кат, поздравляю с победой. И вас тоже, госпожа Тианамирея, — о, высокий даркаан! Неплохо для его возраста.

— Леди Тианамирея, — Тин чуть смещает акценты, превращая определение в "замужняя дворянка, имеющая собственный титул".

— Рад вас видеть, Роман, — отвечаю на рукопожатие, — благодарю, что присмотрели за Ниа.

— Беседа доставила мне удовольствие, — паренек чуть покраснел. Вежливые формулировки в его устах еще не стали пустой формальностью.

— Простите, барон, — рядом останавливается кто–то из слуг, — Вас желает видеть лорд–канцлер.