Путь домой

Я сидел и молча играл желваками. Переводил хмурый взгляд с лица на лицо. Не смеялась только Яна. И Фара. Во всяком случае, когда я посмотрел на него, предварительно скользнув глазами по девушке, на лице авторитета уже не было и следа оскала.

Ржач понемногу сошел на нет.

— Зачем вернулся? — неприязненно спросил Фарафонов.

— В смысле? — не понял я.

— В прямом. Зачем в Россию вернулся?

— Домой захотелось, — чувствуя, как заражаюсь неприязнью, ответил я.

— Патриот, — хихикнул кто-то.

— Идиот, — спокойно констатировал Фара.

Я стиснул зубы, процедил сдерживаясь:

— С чего это?

Толян оказался прав во всем. Мы со Звездой были для Фарафонова и его прихлебателей шутами. Развлечением на один вечер.

— Там тепло, — с ледяным спокойствием произнес большой человек. — Бананы на деревьях. А здесь зима скоро, и жрать нечего. Если б я там прочухался, хер бы куда пошел.

— Вас там не было, — тихо, но твердо сказал я. — Если бы проснулись там, думали бы по-другому.

У костра снова наступила тишина.

— Ты, что ли, спорить со мной вздумал? — со смесью брезгливости и любопытства поинтересовался Фара.

— Я тоже всю жизнь хотел отсюда уехать. Думал, что там лучше.

— Там лучше, — уверенно отрезал Фарафонов. — Ладно, шабаш, парни.

Фара поднялся, посмотрел на меня.

— Завтра поработаешь собирателем. А там посмотрим. Твою… — он осекся, подбирая слово, — Звезду на кухне пока пристроим.

Я поднялся вслед за Григорием и впервые посмотрел на него в упор.

— Слушай, — сказал я, переходя на «ты», — отпусти нас.

— Куда собрался?

— Домой. В Москву.

— До Москвы шесть сотен километров. Машин нет. Кругом лес. Скоро холода. Останетесь до весны. Будете хорошо работать, посмотрим. Может, и отпущу.

Сказано это было так, что стало ясно: не отпустит.

Вот ведь попал.

Настроение испортилось окончательно, и стало теперь ничуть не лучше, чем у Звезды. Фарафонов ушел, прихватив с собой Яну. Нас отвели в один из общих бараков, под которые приспособили половину внутренних построек кремля. Но не в тот, который запирался и охранялся. Значит в «бараны» нас пока не записали. И то радует. Знать бы, чего тут собирают эти собиратели, одним из которых мне предстоит работать. И где. А то, может, сбежать удастся.

За этими мыслями я улегся на жестком холодном полу в углу, на который мне указали, и закрыл глаза. Сон навалился практически сразу.

Чудесный сон. Мне снились Борян и Олежка. Живой Олежка.

…С Боряном и Олежкой я был знаком еще со школы. Но не скажу, что сдружились мы сразу. Нет. В классах помладше я все больше тусил с Олегом. Борян дразнил Олега жирдяем, а меня — мелким фуфлом, которое дружит со всякими кретинами.

Олег и вправду был тогда весьма увесист, что, впрочем, не мешало нашему общению. И кретином я его не считал, а вот Борьку воспринимал как зарвавшегося выскочку. Наверное, именно тогда к Боряну прицепилась его кличка — Борзый. Прицепилась на всю жизнь.

Борька Киселев не только борзел, оправдывая свое погоняло, но и внешне чем-то напоминал борзую.

Время шло, мы менялись. Классу к десятому не то я повзрослел, не то Олег поглупел, но общаться с Жирдяем, который к тому моменту, кстати, жирдяем уже не был, стало невыносимо тоскливо. Зато Борзый начал относиться ко мне лояльнее, да и мне самому стало с ним неожиданно интереснее.

Потом был последний звонок, экзамены, выпускной и прощай школа. Дорожки наши разбежались. Я поступил в институт и долго топал к диплому, в котором по итогам обучения должно было фигурировать модное по тем временам слово «менеджер».

Впрочем, к концу моего обучения, мода на слово сошла, а манагеров развелось как собак нерезаных.

С Жирдяем Олегом и Борькой Борзым мы встретились на пятилетии нашего выпуска. Я только-только закончил институт и работал в автосалоне. Олежик растерял остатки детской припухлости и стал крупным накачанным красавцем. Он единственный из нас троих женился, а кроме того заканчивал какие-то не то ВГИКовские, не то телевизионные курсы и мечтал о большом кино. Борис остался верен себе: характером был нагл и напорист, а внешностью кажется еще больше стал напоминать русскую борзую. Баб он менял как перчатки, чем вызвал зависть у женатого Олега. А вот чем занимается — так и не рассказал.

На той встрече собрался практически весь наш класс, но когда сошли на нет отчеты кто, как и где устроился, темы для разговора у меня остались только с ними. И мы неожиданно друг для друга сошлись снова.

Потом было еще много встреч и пьянок. Много чего было.

Я прилип к своему автосалону, торговал тачками. Не сказать, что имел много, но и не мало. Продавать машины у меня выходило всяко лучше, чем у Борькиного старшего братца-риэлтора торговать квартирами. С другой стороны, брат Борзого всегда был тютей.

Олег забросил мечты о большом кино, разве что иногда по пьяни обещал забацать из своего кармана фестивальную короткометражку. Сам снимал рекламные ролики, колошматил бабки и страдал под пятой любимой жены.

Борзый раскрутил свой бизнес и вообще устроился лучше нас всех.