Путь-дорога фронтовая

— Как вам угодно, — не протестовал инженер-капитан. — Только вам лучше тогда отойти, хотя бы вон под то дерево, чтобы не слишком было заметно сверху.

А зенитки уже лаяли так отчаянно, что заглушали всякий разговор. Можно было только догадаться по лицу Петра Петровича, что он чувствует себя почти Прометеем, прикованным к скале-дереву, откуда он не уйдет, даже если бы его освободили. По-видимому, он хотел испытать и пережить все, что полагается человеку на войне. Иван Степанович… Иван Степанович остался самим собой, он не смутится, даже если перед ним разверзнется земля. Пожмет плечами — и все.

В ясном небе мелькнул самолет; он шел высоко, то исчезая в лучах солнца, то вновь мелькая и становясь все заметнее и заметнее. Самолет явно снижался. Разрывы зениток почти достигали его, они походили на мыльные пузыри, такие, казалось, легкие, воздушные и красивые.

— Почему же они не попадают, почему не попадают? — теребил Петр Петрович за рукав инженер-капитана.

Самолет между тем все ближе и ближе. Шел он прямо на мост.

Вдруг… Что случилось? Почему зенитки сразу прекратили огонь? Стало так оглушительно тихо, что слова расплывались в воздухе, не прозвучав.

«Почему?» — рвался крик из груди актеров и не мог вырваться.

Но инженер-капитан ткнул пальцем куда-то вправо и процедил сквозь зубы:

— Накрыли!

— Кого? Кого?

— Немца.

— Кто?

— Смотрите! — опять повел пальцем инженер-капитан.

— Другой самолет?

— Да.

— Чей?

— Наш!

Немец тоже заметил его, но с опозданием, может быть, на несколько секунд. Это решило все. Наш летчик буквально прошил его пулеметными очередями. Фашистский самолет задымил, резко пошел к земле и рухнул где-то вдали с оглушительным взрывом.

А самолет-победитель, развернувшись, прошел почти над самой водой, и Катенька увидела на его борту знакомую цифру «33».

Глава восьмая

Военная обстановка на участке фронта, где выступала наша тыловая бригада, сложилась следующим образом. Немцы находились здесь в очередном «котле», окруженные частями Красной Армии, которые являлись как бы стенками «котла». Реально «котел» представлял собой степное пространство в несколько десятков километров в поперечнике, изрезанное реками, оврагами, окопами и противотанковыми рвами. Немецкие войска были здесь как бы в мышеловке.

Бригада артистов объезжала воинские части вдоль стенок «котла». Петр Петрович со свойственной ему предусмотрительностью предупреждал Володю:

— Только не завезите нас, голубчик, к немцам! Здесь очень легко сбиться с дороги.

Такие же опасения он высказывал и Ивану Степановичу, по-прежнему игравшему роль командира машины. Они останавливались около каждого поворота и подолгу обсуждали, куда ехать, хотя в одной из частей их снабдили картой. Но карте Петр Петрович не очень-то доверял.

— С картой мы больше запутаемся, спрячьте ее, Иван Степанович, лучше спросим кого-нибудь, — говорил он.

Володя всячески поддерживал его.

— Если по карте поедем, обязательно к немцам попадем, — авторитетно заявил он. — Кто ее проверял, карту-то? Вот если я раз проеду, второй-то раз уж разыщу дорогу. А если я здесь не ездил, никакая карта не поможет.

Петр Петрович цепко ухватил его за плечо.

— Подождем, голубчик. Лучше подождем.

Они терпеливо ждали, пока какая-нибудь встречная машина или солдат-пешеход не разъясняли дорогу.

По пути от понтонеров они заехали в штаб одной дивизии, но попали в очень неудачное время. Утром во время бомбежки немецкая бомба попала в блиндаж, где находился генерал, командир дивизии. Он был убит на месте, Заместитель комдива по политической части извинился перед артистами, отказываясь от концерта. Он сказал, что им сейчас не до развлечений, всем очень тяжело, они очень любили своего командира. Кроме того, у них только позавчера выступала бригада артистов, состоявшая из аккордеониста, фокусника и балерины.

— Мы слышали о них, — сказал Петр Петрович.

— Конечно, причина не в том, что слишком часты концерты или мы не хотим послушать вас. Сами понимаете… погиб боевой товарищ, любимец солдат. Плачут! Понимаете, буквально плачут.

У него у самого на глазах были слезы. Голос дрожал.

— Сегодня похоронили и вот ходим как потерянные. Бывают такие люди, дороже отца родного. До сих пор не верится, что он погиб. Все ждешь, вот вернется с передовой…

Артисты молча попрощались, замполит проводил их до машины.

Так же молча ехали они некоторое время, сочувствуя горю солдат. Вдруг Петр Петрович, долго сидевший в задумчивости, тронул за плечо Ивана Степановича.

— Вам не кажется, что все это неспроста?

— Что такое? — не понял Иван Степанович.

— Смерть командира дивизии и все последние события.

— Почему неспроста?

— Неспроста! — многозначительно повторил Петр Петрович.

— Не понимаю.

— А вы попробуйте, голубчик, сопоставить такие факты. Приезжаем мы к понтонерам, у них была бригада артистов, разбит мост. Второй факт, о нем мы только что узнали: бригада артистов — и смерть командира дивизии. Не кажется ли вам все это странным?

— Чего же тут странного! — сейчас же бесцеремонно вмешался в разговор Володя. — Дело ясное. Это шпионы, и они охотятся за нами.