Путь-дорога фронтовая

Но во время выступления актеров случилось происшествие, которое непонятно почему не заметили ни артисты, ни зрители. Над сараем пропела мина и разорвалась где-то невдалеке с пронзительным, неприятно стеклянным треском. Вторая мина разорвалась ближе. За ней последовала третья, четвертая… Говоря на военном языке, был самый настоящий огневой налет. С визгом и стенанием мины рвались вокруг сарая. Командир полка на ухо шепнул сидевшему с ним рядом командиру батальона: «В чем там дело? Подавить немедленно!» Командир батальона тихо поднялся и вышел из сарая. Но прежде чем приказание дошло до артиллеристов, они по своей инициативе начали обстреливать немецкие позиции из орудий и, должно быть, настолько удачно, что немцы сейчас же замолчали.

Что касается актеров, продолжавших играть во время обстрела, по этому поводу я могу привести подлинные слова Петра Петровича, слышанные мной уже много времени спустя, в мирной обстановке. Когда я ему напомнил про случай в сарае, он на мой вопрос ответил несколько даже удивленно:

— Но позвольте, голубчик, мы же играли, то есть работали. А во время работы актеры могут покинуть сцену только в исключительных случаях, ну, например, когда возникнет пожар в зрительном зале. Да и то, знаете ли, не прервешь же сразу игру. Может подняться паника среди зрителей. Дисциплина! — так закончил он свое объяснение.

Как бы там ни было, актеры продолжали игру, зрители, затаив дыхание, следили за ней. Актерам пришлось разыграть много сценок, солдаты долго не отпускали их, устроив под конец такую овацию, какой позавидовали бы даже прославленные столичные мастера сцены. Им устроили сердечные проводы и надарили подарков: Катеньке — печенья из доппайка, Ивану Степановичу, хотя он не курил, — самодельный портсигар и зажигалку, Петру Петровичу — трофейную саблю. Почему-то его посчитали самым воинственным из всей бригады.

Глава десятая

Обратный путь к бричкам артисты проделали вполне благополучно. Немецкие пулеметы молчали, и артисты просто пригнулись, проходя опасное место. В экипажах разместились, как и раньше: Петр Петрович — с командиром полка, Иван Степанович — с Катенькой. На коленях Петра Петровича лежала подаренная ему сабля.

— Вы не ругаете себя, Петр Петрович, за то, что пошли в батальон? — услышал он голос командира полка.

— О нет, я счастлив, счастлив…

— Другая бригада будет себя чувствовать, пожалуй, не совсем приятно.

Другая бригада… Петр Петрович совсем забыл о ней, занятый своими переживаниями.

— Наши двойники!

— Двойники? Почему двойники?

— Тоже трое. И тоже женщина…

— Точно.

— В одном месте нас даже спутали.

— Да, действительно. И машины одинаковые.

— Они все время ехали перед нами. И вот, наконец, здесь мы съехались вместе. Признаться, я их начал побаиваться.

— Почему?

— Куда ни приедем, говорят, перед вами только что выступали трое. Голубчик Александр Измаилович, я, может быть, скажу глупость. Но нельзя ли еще разок проверить, кто они такие?

— У вас есть какие-нибудь сомнения? — тревожно спросил командир полка.

— Возможно, это мои домыслы…

— Расскажите, пожалуйста. На чем они основаны?

— Да видите ли…

И Петр Петрович изложил свои соображения: приехали их двойники к понтонерам, а через некоторое время начался воздушный налет, приехали в штаб дивизии — и снова жестокий артобстрел, во время которого был убит командир соединения.

— Возможно, случайное совпадение? — попытался он смягчить свои подозрения.

Командир полка отнесся, однако, со всей серьезностью к его словам. Он приказал ездовому вовсю гнать лошадей. Из-под копыт полетели тяжелые комья грязи, залепляя лицо, одежду Петра Петровича.

На этом аллюре кони влетели в село и остановились как вкопанные у дома, где пребывала вторая бригада. Артисты продолжали сидеть за столом с помощником командира полка по хозяйственной части.

— Вот и мы! — сказал командир полка. — Жаль, что вы не поехали. Очень удачная поездка!

— Мы видим! — засмеялась балерина, с изумлением глядя на Петра Петровича, залепленного комьями грязи.

Петр Петрович, ошеломленный бешеной ездой, стоял посреди комнаты, не зная, что делать. Во рту хрустел песок, глаза застилал туман, уши не слышали.

Общими усилиями с него стянули шинель и повели в соседнюю комнату, где с помощью ординарца он был отчищен и отмыт.

Командир полка между тем затеял разговор с артистами бригады номер два.

— А мы тут без вас занимались военными вопросами, — развязно сказал фокусник. — Почему вы так долго не ликвидируете немецкий «котел»? Вот майор, — указал он на помощника по хозяйственной части, — сообщил нам, что послезавтра начнется наступление. Скорей бы!

Командир полка зло взглянул на помпохоза и в душе пообещал намылить ему голову за болтовню. Про себя он решал сложную задачу: как проверить, кто эти люди? Надо известить особый отдел, подумал он, там скорей разберутся.

А пока отчищенный и отмытый Петр Петрович вытирался в другой комнате полотенцем, к нему ввалился Володя и стал делать ему таинственные знаки.

— Вы, голубчик, проспались? — участливо спросил Петр Петрович.