Путь-дорога фронтовая

Потом высоко заносит ногу, цепляется штаниной, рвет ее, но перелезает.

Глухие, обрывистые позвякивания вдруг нарушают тишину. Они слышны впереди, с боков, странные таинственные звуки. Шествие на мгновение приостанавливается. Какое-то беспокойство пробежало по рядам.

— Нарвались.

— Напоролись на проволоку.

— Вот стервы! Навешали консервных банок.

— Быстрее, быстрее. Услыхали!

Ночь вздрогнула и взорвалась, как пороховой погреб. Гром прокатился над головами. Впереди взметнулись столбы пламени. Залаяли пулеметы. Нестройные ружейные залпы заполнили все промежутки в этом бесновании звуков. Казалось, распадаются миры и несутся навстречу, грохоча, завывая и скрежеща.

Но под ногами была земля, твердь. Моторный зашагал быстрей. Грунт становился плотным. Идти стало легче. Привычное сопротивление земли успокоило и взбодрило, В глаза пялились прожекторы. Туман был все еще непроницаем. Тщетно пытались его прорвать. Людские волны, кипевшие у берегов, были невидимы и грозны, как ночной прибой.

— Даешь барона!

— Ура!

Тысячи бойцов бросились на отлогий берег. Выкатывались орудия.

VII

Когда туман распался, невероятное зрелище могло ужаснуть человека, не знакомого с этими местами.

День был сухой, холодный и ветреный. Ветер врывался в улицы деревушки, во дворы, в трубы и в двери. Он был свиреп, как враг, решивший идти напролом. Завывая и подсвистывая, кружился возле домов, ластился к стенам, которых не мог потрясти, и издевался над редкими деревцами, торчавшими во дворах, как пальмы в пустыне. Забирался в хлевы животных, раздражал их и волновал. Дул в спины людей, появлявшихся на улицах, бил в лица, сшибал шапки и картузы и катил, как обручи, вдоль по пыльной улице.

— Ну, подул восточный, — говорили крестьяне.

Подул восточный. Это заметили еще ночью в штабе.

Здесь бессонные люди, не присев ни на секунду, принимали донесения, сводки, исчерчивали карты, прислушивались к хрипам телефона, исступленно кричали в трубку, гнали по всем направлениям порученцев, встречая их, остро заглядывали в лица, как будто лица были картами, отражавшими события.

Огни автомобиля неожиданно уперлись в хату, проникли в окна и замерли, остановившись на карте, повешенной на стене.

— Командующий!

— Командующий вернулся с объезда позиции!

Три серые фигуры вышли из машины и остановились недалеко от хаты, прислушиваясь к бунтующим звукам ночи. Справа виднелось зарево — горели сараи с соломой, подожженные снарядами перекопских орудий. В тумане пожар казался далекими, бледными зарницами. Машина только что проскочила мимо него, пожар в действительности был огромный, в ясную ночь он осветил бы степь на много километров вокруг. Машина шла под обстрелом снарядов, долетавших от Турецкого вала до дороги.

— Ветер переменился, черт возьми…

— Подул восточный…

— Дело осложняется, дорогие товарищи…

Из хаты выскочил связист, пробежал по дорожкам сада и, подскочив к группе, возбужденно крикнул:

— Донесение с того берега!

— Сообщите! — произнес хрипловатый голос.

— Передают: «После упорного боя части 15-й и 52-й дивизий заняли Литовский полуостров и, развивая успех, двигаются дальше».

— Очень хорошо.

Красноармеец поспешно пошел к хате той же дорогой. Его проглотил туман, лишь только он сделал несколько шагов.

Туман лежал застывшим белым глетчером на земле. Его еще не взорвал яростно набросившийся ветер, и не было ясно, к чему приведет изменившаяся погода.

Но уже нарастало волнение.

Группа командующего поспешно прошла в хату. Здесь было душно и жарко. Хата, скрытая в саду, была защищена от ветра. Расстегнули шинели. Наклонились над столом. Шарили глазами по карте. Север Крыма изрезан болотами и озерами. Красная стрелка ползет по карте от Сиваша к югу, вонзается в узкую полоску между двух озер и здесь замирает.

— Здесь будет трудно!

Указательный палец пересек Сиваш, движется через Литовский полуостров, обходит селение Чуваши и Караджанай и останавливается там же, где стрелка, у незначительной географической точки, именуемой Карповой балкой. Широкая лента Сиваша вьется вдоль берегов Крыма, замыкая тесные клочки земли, где бьются наши дивизии.

— Вызовите начдива пятнадцать!

— Вызвать начдива пятнадцать, — разноголосо доходит до связиста.

Связист отрывается от трубки и недоуменно разводит руками.

— Все время вызываю. Но что-то там… Не отвечают! — взволнованно говорит он.

— Проверить связь!

— Проверить связь! Егоров, связь!

Темные фигуры, опутанные, как гусеницы, проводами, тяжело бегут по саду, спускаются к берегу и чавкают по грязи, едва выволакивая ноги. Они скоро останавливаются. Слышны возбужденные голоса. Плеск. Шум.

Наконец-то туман распался. Ветер разодрал тугое полотно, закрывавшее Крым. И стало все ясно.

Красноармейцы бегут назад. Их ботинки, брюки, обмотки покрыты илистой жидкой грязью. Мокрый след тянется по сухим дорожкам сада.

— Связь порвана. Вода заливает Сиваш!

VIII

Сводка командующего: