Путь Дракона

– Я встречался с этим Артамоновым лет этак двадцать пять (уже четверть века прошло!) тому назад, при застое, так сказать. Ты тогда вообще еще в школе учился, а я был студентом. Несмотря на мой вполне позитивистский настрой, я интересовался всем подряд и общался с самыми разными людьми. Потом, когда я уже стал психотерапевтом, это пригодилось. Знание людей и их интересов всегда помогает. Весной 1975 или 1976 года познакомили меня с одной компанией, якобы мистиков и оккультистов. На самом деле, ребята просто собирались вместе поразвлечься под таким пряным соусом. Из всей этой компании серьезно к оккультным наукам относился, пожалуй, только один человек, считавший себя астрологом. По-моему, сейчас он стал даже профессиональным астрологом, причем не шарлатаном (это не значит, что я всерьез отношусь к астрологии, но он как раз относится). Ну а тогда мы развлекались. Ездили вместе в Пушкин и Павловск, обсуждали Кастанеду и все такое прочее. Иногда на эти сборища стал захаживать еще один человек, постарше нас лет на десять, я думаю, ну очень нелюдимый был: придет и сидит в углу. Это как раз и был Артамонов. Привела его к нам некая Марина, которая играла-играла в йогу и тантру, а в результате стала такой православной тетушкой из-за свечного ящика – в платочке и синей юбке до пят. Но тогда это была йогини и даки-ни, о православии и слышать ничего не хотела. Так вот, эта самая Марина сказала, что Артамонов – очень интересный человек, настоящий алхимик. Правда, об алхимии (да и о чем-либо ином) он помалкивал, только сидел в углу, молча смотрел на нас и чай попивал.

Однажды я не выдержал, разобрало меня любопытство, и я завел разговор об алхимии. Тут меня и наш астролог поддержал. Забавно это у них. Когда начинаешь, исходя из позитивистских критериев, критиковать астрологию, астрологи вам сразу же скажут, что к их науке с позиций ньютоно-картезианской парадигмы подходить бессмысленно и что тут нужен иной мировоззренческий контекст. Но когда они обрушиваются на конкурирующие фирмы – на магию там или алхимию, сами становятся позитивистами и выдвигают точно такие же аргументы, которые с негодованием отвергали, когда эти аргументы адресовали им. Наш астролог именно этим занялся. Артамонов послушал немного молча, потом махнул рукой и перевел разговор на другую тему, очень скоро незаметно выйдя из него и снова погрузившись в отстраненное созерцание происходящего. Меня его реакция заинтересовала даже чисто психологически, и когда народ стал расходиться, я пристроился к Артамонову и дошел с ним почти до его дома. Тут уж (когда вдвоем идешь) не отмолчишься, пришлось ему поговорить со мной. И этот разговор оказался достаточно интересным.

Я начал с того, что спросил, а как он, собственно, занимается алхимией что-то там переплавляет, сплавляет или что? Тогда ведь даже книжка Рабиновича еще не вышла, я об алхимии имел самое что ни на есть обывательское представление. Он улыбнулся и говорит: «Нет, я иностранными языками занимаюсь». Я так и остолбенел. «Не понимаю», – говорю. Он снова улыбается. «Понимаете, – это он мне объясняет, – где-нибудь на Западе, во Франции, скажем, может быть, и можно найти настоящего учителя. Там все-таки еще недавно Фулканелли был, да и другие». В скобках замечу, что тогда я впервые имя Фулканелли услышал, потом второй раз – от тебя совсем недавно, когда у вас этот пресловутый препарат украли. Но вернусь к нашему разговору с Артамоновым. «В Риме такой есть Клоссовски ди Рола, тоже вроде бы настоящий алхимик. А у нас… Все самому приходится из книг, из текстов, из источников. А источники, увы, не по-русски писаны. По-русски даже Линн Торндайк про историю магии в Европе не прочтешь, английский надо знать. А чтобы источники читать… Но мне повезло, я филфак, французское отделение окончил. Значит, основы старофранцузского и латыни у меня есть, и слава Богу. Поэтому занимаюсь другими языками – немного древнегреческим, так основами, а больше – арабским и китайским». – «Китайским!» – воскликнул я (надо сказать, что тогда Китай у меня больше ассоциировался с переломанными пальцами у музыкантов, хунвэйбинами и прочими эксцессами культурной революции, а никак не с алхимией). «Ну да, китайский. В Китае алхимия процветала, когда в Александрии к ней еще только приступали. К тому же китайцы единственный народ, проведший четкую грань между внешней и внутренней алхимией и развивший и ту, и другую». Тут он мне поведал вкратце про лабораторную и психофизическую алхимию, ну, как раз про то, про что у тебя в книжке так подробно. У меня просто глаза на лоб полезли, я и не подозревал, что китайцы таким занимались… Я-то все думал – «горсточка риса, дохлая крыса и преогромный Мао портрет», а тут такое. Потом я в Публичке по-английски Юнга прочитал про алхимию, спасибо Артамонову, а то так и пребывал бы в неведении.

Скоро мы с ним распрощались. Домой он меня не пригласил, да и в нашей компании бывать перестал, больше я его и не видел. И вот теперь твой «Путь Дракона».