Путь Дзэн

С другой стороны, можно предположить, что дза-дзэн, который критикуют учителя таньской эпохи, — это дза-дзэн, практикуемый для достижения цели, ради состояния Будды, а не просто как «сидение ради сидения». Это совпадает с возражением школы Сото против методов школы Ринзай, с её коаном, «порождающим великое сомнение». Хотя школа Сото и не совсем права в своих упрёках, — такое объяснение может показаться правдоподобным. Дело, однако, в том, что у древних учителей встречаются указания, что длительное сидение в одной позе — не лучше состояния мёртвого. Конечно, иногда нужно и посидеть — так же, как постоять, походить и полежать, но воображать, что сидение само по себе является какой-то особой добродетелью — значит демонстрировать «привязанность к форме». Поэтому в своей книге «Тань-чжин» Хуэй-нен говорит:

Живой человек сидит, а не лежит.
Мёртвый человек лежит, а не сидит.
А в сущности, оба они — грязные скелеты.

Даже в японском Дзэн иногда встречается практика, которая не делает особого упора на дза-дзэн, а стремится использовать для медитации обычный труд человека. Это, несомненно, верно по отношению к Банкею [83, с. 176–180], и этот же принцип позволяет превратить в разновидность практики Дзэн обычные занятия искусством и спортом, «чайную церемонию», игру на флейте, живопись тушью, стрельбу из лука, фехтование и джиу-джитсу. Может быть, чрезмерный акцент на дза-дзэн относительно других форм медитации появился позже как неизбежный результат превращения дзэн-буддийской общины в монастырскую воспитательную школу. Конечно, когда мальчики сидят часами под бдительным оком наставника с палкой, баловаться им не приходится.

Однако, как сильно ни преувеличена роль дза-дзэн на Дальнем Востоке, проводить некоторое время сидя, просто так, «ради сидения», может оказаться в высшей степени полезно для возбуждённых умов и раздёрганных тел европейцев и американцев. Только не вздумали бы они использовать это как средство превращения в Будду!

Часть вторая. Теория и практика

Глава 1 «Пустой и чудесный»

Начальные строки старинного дзэнского стихотворения гласят:

Совершенный Путь (Дао) не труден,
Нужно лишь избегать поиска и выбора.
Стоит отказаться от приятного и неприятного,
И всё станет ясным.
Различие толщиной в волосок —
И небеса отделяются от земли!
Если хочешь постичь ясную истину,
Не заботься об истинном и ложном.
Конфликт между истинным и ложным —
Это болезнь ума.

Конечно, это не означает, что нужно заглушить чувства и культивировать в себе успокаивающее безразличие. Речь идёт о том, чтобы подняться над всеобщим заблуждением, согласно которому хорошее и приятное можно отделить от плохого и неприятного. Первый принцип даосизма утверждает, что:

Когда прекрасное кажется прекрасным всем, в этом уже есть уродство;
Когда добро всем кажется добрым, в этом уже есть зло.
«Быть» и «не быть» — возникают одновременно.
«Трудно» и «легко» — взаимно осознаются.
«Длинный» и «короткий» — взаимно противоположны.
«Высокий» и «низкий» — взаимно утверждают друг друга.
«До» и «после» — следуют друг за другом.[58]

Понять это — означает понять, что добро без зла подобно верху без низа, поэтому стремление к идеалу добра подобно попытке избавиться от «левого», поворачивая всё время «направо». Но тогда приходится двигаться кругами.[59]

Эта логика настолько проста, что легко может показаться слишком упрощённой. И искушение тем сильнее, что она разрушает излюбленную иллюзию человеческого ума, его веру в то, что со временем всё можно исправить, улучшить, усовершенствовать. Ведь без этой веры жизнь человека, по всеобщему убеждению, лишилась бы всякого смысла и стимула. И единственной альтернативой к жизни постоянного развития является тусклое существование, застойное и мёртвое, такое безрадостное и пустое, что впору покончить с собой. Уже само это понятие «единственной альтернативы» свидетельствует о том, как прочно привязан наш ум к дуалистическому образу мышления, насколько трудно нам мыслить категориями, отличными от понятий «добро», «зло» или их смешения.