Путь Дзэн

Ощущение субъективной обособленности связано также с нашей неспособностью увидеть относительность произвольного и непроизвольного действий. Эту относительность легко ощутить, если понаблюдать за собственным дыханием. Достаточно небольшого изменения точки зрения, чтобы от ощущения «я дышу» перейти к ощущению «мне дышится». Мы считаем свои действия произвольными, когда они являются следствием принятого решения, и непроизвольными, — когда они происходят без такого решения. Но если бы сами решения были произвольными, то каждому решению должно было бы предшествовать решение принять это решение, и возникла бы бесконечная цепь, чего, к счастью, не происходит. Как ни странно, если бы для того, чтобы решить, нам приходилось принимать решение, тогда мы не были бы свободны в своих решениях. Мы свободны в них именно потому, что это решение в нас «случается». Мы просто решаем, не имея ни малейшего представления о том, как это происходит. Собственно говоря, это действие не является ни произвольным, ни непроизвольным. «Понять» эту относительность — означает претерпеть ещё одну глубокую трансформацию своего переживания в целом, и теперь переживание можно описать так: «Я чувствую, что всё, что происходит, зависит от моих решений». Или иначе: «я чувствую, что всё, в том числе и мои решения, происходит совершенно спонтанно, само собой. Таким образом решение — самое свободное из всех моих действий — рождается внутри меня, как, скажем, икота, или происходит вне меня, как пение птицы».

Такой способ видения жизни ярко описан одним из современных учителей Дзэн, покойным Сокей-ан Сасаки:

Однажды я стёр в своём уме все понятия. Я отбросил все желания, отказался от всех слов, которыми я мыслил, и остался в покое. Я чувствовал себя как-то странно — как будто меня куда-то протаскивают, или меня коснулась какая-то неизвестная мне сила… и вдруг! — я вошёл. Я потерял ощущение границ своего физического тела. Конечно, у меня оставалась кожа, но чувствовал я себя стоящим в центре вселенной. Я что-то говорил, но слова уже потеряли своё значение. Я видел людей, подходивших ко мне, но все они, казалось, были одним и тем же человеком… И этот человек был я! Я никогда не знал этого мира. Прежде я думал что был создан, но теперь я вынужден был изменить своё мнение: я никогда не был создан; я был вселенной; никакого конкретного господина Сасаки не существовало.[61]

Может показаться, что человек, осознавший, что его представление о себе — это не он сам, тем самым освобождается от субъективного разделения мира на «я» и «моё переживание» и обнаруживает истинную взаимосвязь между «я» и «внешним» миром. Личность, с одной стороны, и мир, с другой, — это не более, чем абстрактные границы или термины, описывающие конкретную реальность, которая находится «между» ними, как конкретная монета находится «между» абстрактными евклидовыми поверхностями двух её сторон. И реальность всех «неразрывных противоположностей» — жизни и смерти, добра и зла, наслаждения и боли, приобретения и потери — это то самое «между», для выражения которого у нас нет слов.

Отождествление человека со своим собственным представлением о себе создаёт у него обманчивое и ненадёжное ощущение постоянства. Ведь это представление относительно постоянно, так как опирается на тщательно отобранные воспоминания из прошлого, воспоминания, которые имеют фиксированный и охраняющий характер. Общественное соглашение поощряет человека связывать представление о себе со столь же абстрактными, чисто символическими ролями и стереотипами, что помогает ему сформулировать о себе понятие вполне чёткое и понятное для окружающих. Но по мере того, как он отождествляет себя с этими твёрдыми представлениями, он чувствует, что «жизнь летит мимо» всё быстрее и быстрее, — по мере того, как он стареет. Его представления становятся прочнее, всё больше обрастают воспоминаниями. И чем сильнее он цепляется за мир, тем яснее осознаёт, что вся жизнь в движении и изменении.

Однажды Ма-цзу и По-чан во время прогулки заметили пролетавшую мимо стаю диких гусей.

— Что это? — спросил Ма-цзу.

— Это дикие гуси, — сказал По-чан.

— Куда они летят? — спросил Ма-цзы. По-чан ответил: «Они уже улетели». Вдруг Ма-цзу схватил По-чана за нос и скрутил его так, что тот вскрикнул от боли.