Путь Дзэн

в том, чтобы способствовать процессу пробуждения. Пробуждение никогда не

наступит, пока человек:

пытается избежать или изменить каждодневный мир форм, избавиться от того

переживания, в котором находится в данный момент. Любая такая попытка есть

лишь новое проявление “захватывания”. Но само “захватывание” не может быть

уничтожено силой, ибо:

Бодхи (пробуждение) есть пять грехов, а пять грехов — это бодхи… Если

кто-нибудь рассматривает бодхи как то, чего следует добиваться, что следует

вырабатывать в себе с помощью дисциплины, он повинен в гордыне**.

Некоторые из этих высказываний могут создать впечатление, что Бодхисаттва — это просто свойский парень, вполне земной человек, который — поскольку самсара

все равно оказывается нирва _____________

Праджня-парамита-хридайя-Сутра (кит. версия).

*Саптасатика-праджня-парамита Сутра 232, 234.

109

ной — живет себе, как ему нравится. Как бы глубоко он ни заблуждался, то

поскольку заблуждение и есть бодхи,— нет никакого смысла в попытках изменить

что-либо. Между крайними противоположностями часто существует обманчивое

сходство. Безумцы нередко выглядят как святые, а неподдельная скромность

мудреца делает его похожим на самого обыкновенного человека. Тем не менее не

так-то просто указать разницу и прямо сказать, какие поступки совершает или не

совершает земной человек в отличие от Бодхисаттвы, или наоборот. В этом вся

тайна Дзэн-буддизма, и в соответствующем месте мы еще вернемся к этому

вопросу. Пока что ограничимся следующим замечанием: так называемый

“обыкновенный человек” обладает лишь кажущейся естественностью, или, лучше

сказать, его истинная естественность воспринимается как неестественное в нем.

На практике просто невозможно решиться в сознательной форме прекратить

стремление к нирване и обратиться к “обычному” образу жизни, ибо, поскольку

обыкновенная жизнь человека намеренна, она уже перестает быть естественной.

Именно по этой причине мысль о недосягаемости нирваны, которую так

подчеркивают сутры Махаяны, должна быть воспринята не только теоретически, в

качестве философского тезиса. Человек должен “нутром” ощутить, что нет ничего, что можно было бы захватить.

По этому поводу некоторым из Богов в этом собрании пришла в голову мысль: “То, что говорят и бормочут феи, — мы, хоть и смутно, но понимаем. Того же, что

поведал нам Субхути, — мы не понимаем!”

110

Субхути прочел их мысли и сказал: “Нечего и понимать, нечего и понимать!

Ничего особенного я не сказал, ничего особенного не объяснил… Никто не

постигнет всего совершенства мудрости, которую я пытался вам объяснить. Ведь

никакая Дхарма (доктрина) не излагалась, не выяснялась и не сообщалась. Значит

и не будет никого, кто мог бы ее постичь*.

Таким образом, суть раскрывается лишь тогда, когда приходит ясное понимание, что все намеренные акты — желания, идеалы, расчеты — бесполезны. Во всей

вселенной — как вовне, так и изнутри — нет ничего, чем можно бы было овладеть, и нет никого, кто мог бы чем-нибудь овладеть. Это открывается при ясном

осознании всего того, что, как казалось когда-то, дает ответ на вопросы или

обеспечивает надежную реальность,— интуитивной мудрости, называемой праджня, мудрости, которая видит относительный характер вещей. “Глаз праджнио видит

человеческую ситуацию такой как она есть: утоление жажды — соленой водой, погоня за целями, порождающими новую погоню, привязанность к объектам, которые

мгновенный бег времени превращает в призраки, в туман. А тот, кто жаждет, преследует, видит и знает внутреннюю цель, обладает существованием только в

отношении к эфемерным объектам своего стремления. Он видит, что его попытка

схватывания и удержания мира — это петля, накинутая на его собственную идею, петля, лишающая его той самой жизни, которой

__________________

Аштхасахасрика, II, 38, 40. В [23, с.177-178].

111

он так жаждет. И нет выхода, нет способа позволить всему просто быть, способа, которым можно было бы овладеть через усилие, волевой акт… Но кто же он, кто

собственно жаждет выйти?

Наступает момент, когда это ощущение безвыходной ловушки, где все мы

одновременно и ловчие, и дичь, достигает своей критической точки. Оно, так

сказать, “готово”, “созрело”. И тут происходит то, что Ланкавапгара Сутра

называет “переворотом в глубочайших пластах сознания”. В этот миг всякое