Путь дзэн. Истоки, принципы, практика

Обучение коанам предполагает характерные азиатские представления об отношениях мастера и ученика, которые во многом отличаются от наших. Ведь в азиатских культурах это священные отношения, где мастер несет ответственность за карму ученика. От ученика в свою очередь ожидается полное повиновение авторитету мастера, причем он должен почитать его больше, чем собственного отца, – а в азиатских странах это значит очень много. Таким образом, для молодого дзэнского монаха роси является символом наивысшего патриархального авторитета, и тот обычно исполняет свою роль в совершенстве – он, как правило, пожилого возраста, неистовый и подобный тигру и, облаченный в формальную одежду для беседы сандзэн, является лицом предельного обаяния и достоинства. В этой роли он представляет собой живой символ всего, что заставляет нас бояться спонтанности, всего, что возбуждает самое болезненное и неловкое самосознание. Он принимает эту роль как упайю, искусное средство, побуждая ученика найти в себе достаточно «силы духа», чтобы вести себя совершенно естественно в присутствии этого внушительного архетипа. Если он сможет это сделать, он станет свободным человеком, которого ничто на свете не сможет привести в замешательство. Следует также иметь в виду, что в японской культуре подростки и молодые люди особенно подвержены высмеиванию, которое свободно используется для адаптации молодежи к общественным условностям.

К обычным азиатским представлениям об отношениях мастера и ученика дзэн добавляет кое-что от себя, в том смысле, что он полностью оставляет завязывание отношений инициативе ученика. Основополагающая позиция дзэн заключается в том, что ему нечего сказать, нечему научить. Истина буддизма настолько самоочевидная, настолько явная, что объяснение разве что может ее скрыть. Поэтому мастер никак не «помогает» ученику, поскольку помогать в действительности означало бы мешать. Напротив, он прилагает все усилия, чтобы создать на пути ученика преграды и препятствия. Так, комментарии Умэня к различным коанам в «Умэнь гуань» намеренно вводят в заблуждение, коаны вообще называются «вьющейся глицинией» или «хитросплетениями», а определенные их группы – «искусными препятствиями» (кикан) и «труднопреодолимыми» (нанто). Это подобно стимулированию роста живой изгороди с помощью подрезки ветвей, поскольку, очевидно, основное намерение – помочь, но ученик дзэн не может по-настоящему познать дзэн, если не познает его самостоятельно. Китайская пословица «То, что приходит через ворота, – не семейное сокровище» в дзэн интерпретируется так: то, что говорит тебе кто-то другой, – не твое собственное знание. Сатори, как объяснял Умэнь, приходит только тогда, когда вы исчерпали свои мысли, только когда вы убедились, что ум не может постичь сам себя. Как говорится в еще одном стихотворении-дока Иккю,

Ум, ищущий где-то Будду, —
Это глупость посреди глупости.

Ибо:

Мое былое «я»
Не существует в природе;
После смерти некуда пойти,
Нет совершенно ничего. [164]

Таким образом, коаны подготовительного типа, хоссин, начинают ставить перед учеником препятствия, направляя его в сторону, совершенно противоположную той, в какую ему следует смотреть. Но это делается ловко, чтобы стратегия не была ясна. Каждый знает, что природа Будды находится «внутри» тебя и ее не нужно искать снаружи, поэтому нет такого ученика, которого удалось бы обмануть, сказав, что для ее поиска необходимо отправиться в Индию или прочитать ту или иную сутру. Напротив, ему говорят, что нужно искать ее в себе! Что еще хуже, его побуждают искать ее, используя всю свою энергию, днем и ночью, как во время дзадзэн, так и во время работы или еды. По сути, его побуждают выставить себя круглым дураком, вертеться, как пес, пытающийся укусить собственный хвост.