Путь гейши. Возлюбленная Ледяного Беркута

Это могло означать только одно: до суда осталось совсем немного времени. Поджившие следы пыток скроет одежда, но даже для усиленной регенерации требуется время, а пленник должен выйти к прочим даймё на своих ногах. Если главы кланов увидят, до какого состояния сёгун довел обвиняемого, они не станут слушать признания. Каждый примерит ситуацию на себя и возмутится.

Поэтому Ледяной Беркут приветствовал врага радостно, почти весело.

Тот подошел ближе, сжимая в руках хорошо знакомый ненавистный листок бумаги с признанием.

– Лучше подпиши.

Акио издевательски рассмеялся:

– Как предсказуемо, Шин. А если нет? Что тогда ты мне сделаешь? Прикажешь пытать?

– Прикажу пытать…

Даймё снова рассмеялся. Совершенно искренне. Возможно, сторонний наблюдатель углядел бы в этом признак надвигающейся истерики или сумасшествия, но Акио было смешно. До слез.

– Серьезная угроза.

– …твою сестру, – не меняя выражения лица, продолжил сёгун.

Смеяться резко расхотелось. Акио с рычанием подался вперед, в тысячный раз проклиная блокаторы, цепи и собственную слабость месяц назад, когда Шин был в его руках, а он так и не сумел довершить начатое.

Ясуката торжествующе улыбнулся.

– Я не хотел, чтобы до этого дошло, но ты не оставил мне выбора. Как думаешь, сколько она продержится, если ее подвесить рядом? – задушевно спросил он.

Поток оскорблений и брани от пленника сёгун выслушал все с той же торжествующей улыбкой.

– Даже жаль ее – такая нежная девочка. Могла бы выйти замуж, порадовать какого-нибудь самурая. Боюсь, после моих ребят от нее мало что останется. Думаю, перед тем как они начнут, я попользуюсь малышкой. Сорву цветочек.

– Если ты хотя бы пальцем прикоснешься к ней, мразь…

– То что? – резко спросил сёгун. – Что тогда, Такухати?

Ледяной Беркут тяжело дышал и молчал. В голове мутилось от звериного бешенства, перед глазами плыли багровые пятна. Внезапно он напряг все мышцы и рванулся, мечтая, чтобы сталь не выдержала и разлетелась. Только добраться до этой наглой, ухмыляющейся рожи, только коснуться его хотя бы одним пальцем! Плевать, что на руках блокаторы, Акио размозжит ублюдку череп о стену, сунет головой в очаг, голыми руками оторвет все, что торчит, навсегда лишив возможности быть с женщиной…

Цепи натянулись, как сотни раз до этого, но выдержали. Ясуката отшатнулся, а потом нервно рассмеялся.

– И это все? Не впечатляет, щенок. – Он задумчиво покачал головой. – Я знал, что ты к ней привязан, но чтоб настолько…

Акио стиснул зубы, стараясь не застонать от ярости. Ясуката этого и добивается. Нельзя было отзываться на имя Хитоми и показывать ему свою слабость. А теперь уже поздно.

– Кстати, – продолжил сёгун, – кроме сестры у тебя есть еще и брат. Он тоже в тюрьме. Мои люди предложили ему свидетельствовать, но упрямство и неразумность – фамильная черта Такухати.

Он неодобрительно покачал головой и направился к выходу. Уже на пороге обернулся.

– Думай, Такухати. У тебя неделя. Мне все равно, когда ты подпишешь – сейчас, через три дня или уже после того, как мы начнем. А вот твоя сестра может решить, что брат совсем не желает заботиться о ней.

Как только все девушки покинули здание, Мия прокралась к покоям принцессы и шмыгнула внутрь.

Три смежные комнаты. Но тайник находится в самой дальней.

Мия добралась до нее почти бегом. И замерла в дверях.

Здесь по-прежнему, как и шестнадцать лет назад, была спальня. Кровать на низеньких ножках с резными бортиками. Наброшенный на колонны полог из полупрозрачного шелка защищал спящего от москитов. Рядом с кроватью на столике стояла ароматическая курильница, сейчас погасшая и пустая. Чуть дальше пара шкафов, тоже в самханском стиле – из красного дерева, покрытые прихотливой резьбой. Стенные деревянные панели покрывала роспись, изображавшая битву богов с демонами.

Где-то здесь.

Мия медленно прошлась вдоль стены. Харуки Абэ не помнил точного расположения тайника и не знал, как его открыть. Значит, ей придется придумать что-то самой. Она обязана найти его, другого шанса просто не будет!

– Чем это ты тут занимаешься?! – грозно вопросил голос из-за спины.

Девушка подпрыгнула, оглянулась и при виде разноцветных полосатых хакама опустилась на кровать. Ослабевшие ноги не держали.

– Я убью тебя, – жалобно пообещала она. – Нельзя же так пугать!

– Можно еще и не так! – фыркнул тануки, поправляя очки. – Что за новости – обыскивать и без меня? Да я, чтоб ты знала, самый лучший в мире специалист по поиску чего угодно!

– Все! – констатировал тануки четыре часа спустя и развел руками. – Я иссяк, Мия-сан. Ничего больше не могу придумать. Мне кажется, нас обманули и направили совсем не в ту комнату.

Мия покачала головой:

– Нет! Это должно быть здесь!

Она снова, уже в тысячный раз, ощупала панель рядом с кроватью. На панели художник изобразил умирающего дракона. Тело дракона было изранено, кровь вытекала из ран, собираясь в небольшое озерцо.