Путь гейши. Возлюбленная Ледяного Беркута

Джин взял нож. Бритвенно-острым кончиком нацарапал на ладони свадебный символ и с поклоном протянул невесте. Тэруко впилась в него взглядом, пытаясь понять, какие чувства владеют сейчас ее женихом. Он все еще злится на нее? Презирает? Или смирился и хочет, чтобы все это поскорей закончилось?

Не понять. Лицо самханца было бесстрастным.

Человек-загадка. Внешне такой доброжелательный, открытый, заглянешь глубже – а там туман. Неразличимая серая муть – ни маяка, ни просвета. Можно блуждать хоть сотню лет, но не понять ничего, кроме того, что Джин Хо сам расскажет о себе.

Она приняла нож из его рук. Двумя взмахами начертила на ладони иероглиф – что толку тянуть? Если она хочет разделаться с Шином, ей придется пройти через это.

Позже, когда Тэруко станет императрицей, она придумает, как расторгнуть этот брак.

От рукопожатия по коже пробежали колкие магические искорки.

– Ты – моя кровь, моя жизнь, моя судьба, – произнес Джин.

Принцесса поежилась от его равнодушного взгляда и повторила слова клятвы. В ладони стало горячо, покалывание расползалось по телу, искорки защекотали кожу, заставили вздыбиться все волоски.

Скрепляющий клятву поцелуй показался ей издевательством. Джин едва коснулся губами ее губ. Возможно, раньше Тэруко подумала бы, что так и надо, но она помнила другие поцелуи – глубокие и жаркие, от которых слабеют ноги и по телу бегут сладкие мурашки.

Когда он отстранился, принцесса чуть не расплакалась. А Джин отвернулся, словно высматривая кого-то в толпе.

Вот и все. Теперь назад. Навстречу ликующему народу и поздравлениям вассалов.

При появлении молодоженов двор взорвался приветственными криками. Тэруко огляделась. Как здесь тесно! По обе стороны от красной дорожки толпилась вся знать Оясимы. По гостю от каждого сколь-нибудь значимого клана.

Запели барабаны тайко, отбивая суматошный, яростный ритм, его подхватили визгливые бамбуковые дудки. С небес жарило солнце, пахло саке, сандаловыми палочками и человеческим потом. Гости выкрикивали поздравления, поднимали чаши за здравие молодоженов.

Пройти обратно по шелку, сесть в повозку, запряженную белой буйволицей и черным буйволом, вернуться во дворец. Там уже накрыты столы, все готово для празднества. Будет долгий вечер – музыка, танцы, выступления артистов.

А потом придет время первой брачной ночи…

– Речь! – понеслось над толпой. – Свадебная речь!

Тэруко снова покосилась на Джина. Он был бледен, и на лбу выступили капли пота. Кажется, ему нехорошо…

Но принц поднял руку, и вассалы умолкли. Многие видели его впервые и знали только как сына враждебной империи. От того, как сейчас проявит себя самханец, зависело, примут ли его кланы. Джин не мог не понимать этого.

Он заговорил. Непринужденно и вроде бы негромко, не пытаясь перекричать толпу. Без лишнего пафоса, но с истинным императорским достоинством. Произносил правильные слова, улыбался. Не пытался подольститься, но все же его слова не могли не льстить. И когда сын императора Самхана, победившего в недавней войне, говорил, что всегда восхищался народом Оясимы и что будет счастлив назвать Благословенные острова своей новой родиной, это признание живительным бальзамом ложилось на раненую гордость самураев.

Финал речи был встречен восторженными криками. Тэруко с усмешкой ждала, когда гости выплеснут воодушевление, рожденное речью принца.

Ее речь заставит их спуститься на землю.

Она еще раз, словно случайно, мимоходом погладила тубус.

Глава 19 Укрощенный тигр, проснувшийся дракон

Предчувствие беды усиливалось с каждой секундой.

Так уже было однажды в горах, когда он догадался сойти с тропинки и спрятаться в пещере. Всего пару минут спустя рядом сошла каменная осыпь.

Сейчас в воздухе тоже зрела невидимая опасность, но пещеры рядом не было. Поэтому Джин просто сосредоточенно вслушивался и вглядывался в окружающих, подмечая мельчайшие детали. Где убийца? Откуда ждать удара? Как избежать его и не подставить глупую девочку, которую сегодня назовут его женой?

Ответа не было, но не слышный никому, кроме него самого, грозный рокот усиливался с каждой минутой.

Тэруко то отворачивалась, то смотрела на него несчастным взглядом. Пожалуй, стоит с ней объясниться. В прошлый раз он был слишком зол и несдержан, наговорил лишнего. Не стоило.

Время для разговоров придет позже. Если Джин сможет пережить этот день.

Не нападение, нет. Скорее уж яд. Но способов поднести его не так уж много. На всякий случай он не пил и не ел ничего с утра. саке было предназначено для всех, значит, яд не в напитке. Но по обычаю, Джин должен пить первым. И если оставить отраву на дне посудины…

Он дождался, пока Лин наполнит чашу, а потом выронил ее.

– Простите, я такой неловкий.

На лице младшего атташе не отразилось ничего, и Джин с неожиданной горечью подумал, что устал от всего этого. Просыпаться от малейшего шороха, ждать удара в спину со стороны сородичей, подозревать всех и каждого.

Скоро все закончится.

Он произносил слова клятвы, сжимая маленькую твердую ладошку принцессы, а сам вслушивался и ждал подвоха.