Путь гейши. Возлюбленная Ледяного Беркута

Она была одета в белое кимоно, не шла, а словно плыла над полом, и контуры тела слегка светились, как бывает у призраков.

Юрэй? Неупокоенный мстительный дух?

Правда, волосы незнакомки не свисали черной и страшной паклей, а были уложены в изысканную прическу. Она была свежа и до того красива, что сердце замирало. Словно земное воплощение богини Аматэрасу. Ухоженные ручки сжимали полированное тело цитры. Кимоно тянулось за спиной длинным шлейфом, придавая женщине сходство с белой гусеницей.

– Стой! – приказал Акио, поднимая оружие в боевой позиции. – Еще шаг, и я разрублю тебя надвое.

Жалкая угроза для того, кто и так уже мертв. Но что еще он может сейчас сделать? С блокаторами на руках.

Женщина остановилась. Лицо сложилось в обиженную гримаску.

– За что? Я всего лишь хотела пригласить вас в свой дом. Угостить чаем, развлечь.

Увенчанные острыми коготками пальцы погладили струны. Туннель заполнила дивная, ни на что не похожая музыка.

– Отступай! – резко бросил Такухати Мии через плечо и сам попятился.

Нет, не юрэй. Хуже.

Дзёрогумо – женщина-паучиха. Она заманивает мужчину игрой на цитре, обездвиживает и оплетает сетью, чтобы совокупиться с ним, а после отложить в еще живое тело яйца. Несчастная жертва остается в сознании и чувствует, как внутри нее растут мерзкие личинки.

– Куда же вы? – жалобно воскликнула женщина и сделала пару шагов вперед. Сквозь чарующие звуки музыки Акио различил характерный хитиновый треск.

– Уходи! – с угрозой произнес он. – Или я тебя убью.

Низкий и сладкий смех был ему ответом.

– Ты же на ногах едва стоишь, самурай. Пусть женщина идет, а ты оставайся. Я исцелю раны музыкой и ублажу тело ласками.

И снова перестук хитиновых лапок по камню и тихий стрекот.

Тварь! Не будь на нем блокаторов, Акио легко бы уничтожил паучиху.

Он пятился, не сводя с монстра взгляда. Лишь бы Мия снова не начала дурить, не полезла сражаться. Но девочка послушно отступала по коридору и не лезла в бой. Умница.

А музыка все звучала. Оплетала, окутывала, искушала. Звала с собой и за собой.

Он чуть было не пропустил мгновения, когда из цитры вылетели серебристые нити. В последний момент взмахнул нагинатой, резкий удар лезвия снизу вверх рассек паутину, волокна опали на камень, а смех женщины-паучихи сменился шипением и возмущенным треском.

Акио тоже зашипел. От удара и без того немеющие пальцы свела болезненная судорога. Он чуть не выронил древко и мысленно снова проклял палачей Ясукаты. Ледяной Беркут сделал еще шаг назад и наткнулся на девушку.

– Почему встала? – сквозь зубы спросил он, не отрывая взгляда от дзёрогумо, которая уже оправилась от удара. И, кажется, собиралась атаковать снова.

– Тут стена.

– Открывай ход.

– Но там люди!

Мия в отчаянии обернулась. Они же собирались дождаться ночи! Появляться сейчас, когда в храме Джин и Тэруко приносят друг другу брачные клятвы, а во дворе толпа самураев? Безумие!

Полы одеяния женщины странно шевельнулись, и Мия, холодея, увидела скрытые под кимоно волосатые паучьи лапы. Взвизгнув от ужаса, она нащупала рычаг, открывающий дверь, навалилась на него всем телом.

В глубине стены что-то скрипнуло, застонало. Каменная кладка раздвинулась, и внутрь туннеля упали косые солнечные лучи. Один из них дотянулся до дзёрогумо. Паучиха недовольно застрекотала и попятилась, лютня в ее руках наконец умолкла.

– Выходим! – приказал Акио. – Быстро, пока она не опомнилась!

И Мия, щурясь, шагнула навстречу солнцу и возмущенным крикам толпы.

Багряные врата-тории над головой. Восемь арок, увитых вьюнком, каменные ступени под ногами. Туннель в иную жизнь.

И путь до храма по алой шелковой дорожке. На полшага позади жениха – женщина должна следовать за мужчиной. Мимо статуй двух каменных собак, хранящих святилище от злых духов. Омовение рук в ритуальном источнике, поклоны, подношения богам. Трескучая метелка в руках жреца.

Сакэ из серебряного кувшина наливал младший атташе. По обычаю это полагалось делать родственнику жениха, но у принца не было родных в Оясиме.

Тэруко повезло меньше. У нее был Шин.

Джин принял чашу из рук Лина, но не удержал. Глиняная посудина выскользнула и покатилась по полу. Присутствующие в храме гости зашептались.

Дурная примета.

– Простите, я такой неловкий.

С извиняющейся улыбкой принц поднял чашу, выплеснув из нее последние капли, и подставил для новой порции саке.

Против воли Тэруко облегченно выдохнула. Чаша не разбилась. Это предрекало сложности в начале семейной жизни, но, если молодожены приложат усилия, они сумеют преодолеть проблемы.

И тут же мысленно горько рассмеялась. Какие усилия? Принц и смотреть на нее не желает, не то что прикасаться. А сама она планирует расторгнуть этот брак, как только придет к власти.

Сёгун подал нож-танто на вышитой подушечке. Простой, с потемневшей от времени костяной рукоятью. Сколько раз этот нож становился свидетелем брачных клятв императорской семьи, сколько раз попробовал кровь потомков бога-дракона…

Теперь пришла очередь Тэруко.