Путь гейши. Возлюбленная Ледяного Беркута

Отросшие за время заключения усы и борода кололись, и это было немного непривычно, странно, но даже приятно. Акио уступил ей инициативу, только отвечал, и это тоже было непривычно, но приятно.

Мия сама прервала поцелуй.

– Сбежать хочешь?

– Нет!

Она бы не ушла, даже если бы Акио ее гнал. Сердце рвалось на части от любви, нежности и желания помочь, поддержать его – такого неуступчивого, упрямого, не умеющего принимать чужую заботу.

– Я бы с тобой всю ночь целовалась. Просто тебе нужно выспаться.

– Мне нужна ты.

– И еще я боюсь сделать тебе больно.

– Не бойся. – Он положил руку ей на затылок, заставляя опустить голову ниже, прошептал в полураскрытые губы: – Будем целоваться всю ночь, да.

И снова поцелуи – то бережные и нежные, то торопливые, жадные, почти грубые. Как мало только их одних, без возможности обнять, прижаться, замереть в кольце сильных рук.

Потом они просто лежали рядом, так близко, как только было можно, не касаясь друг друга. Лежали, не отрывая взгляда, и говорили. Вспоминали прошлое, делились любимыми вещами. Такими незначительными для всех прочих людей, но важными для них двоих.

– Когда ты впервые поцеловался?

– В двенадцать лет.

– А я – в шестнадцать.

– Я помню.

Мия вздохнула. Она нисколечко не жалела о своем малом опыте с мужчинами. Но Акио знает, умеет и испытал так много всего, а она – нет. Не станет ли ему однажды скучно с Мией?

И еще один вопрос тревожил ее уже давно.

– А когда у тебя была первая женщина?

– В четырнадцать. Отец застал меня, когда я тискал служанку, сказал, что я уже взрослый, и отвел в чайный домик.

– Она была гейшей?

– Да.

Сердце кольнула ревность – глупая и смешная. Как можно ревновать к тому, что было шестнадцать лет назад? Понятно, что за эти годы у Акио были женщины, много женщин. Опытных, умеющих ублажить мужчину куда лучше, чем Мия. Что такое все уроки школы по сравнению с практикой?

– И тебе… тебе было хорошо с ней?

Он рассмеялся и покачал головой.

– Зачем тебе это?

Под его понимающим взглядом девушка покраснела.

– Просто любопытно.

– Потом будешь ревновать.

– Не буду… не знаю.

– Будешь. – Он поцеловал прядь ее волос. – Мне ни с одной женщиной не было так хорошо, как с тобой, Мия.

Она вспыхнула от стыда и удовольствия. И поспешила сменить тему:

– Зачем ты обманул принцессу?

При напоминании о договоре с Тэруко вид у Акио стал довольный, как у скогтившего птичку кота.

– Не обманул. Я действительно сделаю все, чтобы вернуть династии Риндзин трон.

– Она не это имела в виду. – Мия тоже улыбнулась, не в силах устоять перед его радостью.

– Жалеешь ее, лучшая ученица?

– Немного, – призналась Мия. – Она – моя сестра. У меня никогда не было сестры.

– Трон – твое наследие. Ты не сможешь отдать его сестре.

– Я знаю.

Акио поднял руку и медленно провел пальцами от скулы к губам. Мия потерлась щекой о мужскую ладонь. Взгляд упал на его запястье. Бинты под браслетами-блокаторами пропитались кровью. Снова захотелось расплакаться.

– Почему они не заживают?

Стесанная кожа под браслетами выглядела ужасно. Хуже чем ожоги – тем по виду было уже несколько месяцев.

– Так и должно быть. Это – блокаторы, проклятый металл. – Даймё вгляделся в ее лицо и нахмурился. – Прекрати!

– Что прекратить?

– Реветь. Лучше поцелуй.

Она послушалась, пытаясь в поцелуе выразить любовь, нежность и страх за своего мужчину. Оторвалась от него, задыхаясь, и потребовала:

– Обещай, что с тобой все будет хорошо.

– Обещаю.

– Обещай, что не станешь зря рисковать.

Акио усмехнулся:

– Зря – не буду. А ты обещай, что не будешь плакать.

– Я… – Мия сглотнула, – не буду. Обещаю! – И тут же в нарушение обещания всхлипнула. – Я так за тебя боюсь!

Вытянув перед собой руку, младший из принцев Аль Самхан придирчиво разглядывал свежий маникюр. Свет переливался на бирюзовом покрытии, играл на золотой пыльце, добавленной для пущей красоты и эффекта.

Звук открывшейся двери заставил его прервать это увлекательное занятие. Мин поднялся, неспешно приветствуя женщину, и расправил веер – бирюзовый с золотом, в тон лаку.

– Матушка! Как здоровье отца?

Женщина аккуратно прикрыла за собой дверь и покачала головой:

– Императору все хуже. Лекари запретили волновать его. Любая неожиданная новость может оказаться смертельной.

– О, – сказал Мин, прикрывая улыбку веером. – Например, печальные вести из Оясимы?

Сунан подошла к младшему сыну, смахнула несуществующую пылинку с его плеча и ласково взглянула в глаза.

– Например, – подтвердила она негромко, – если вдруг окажется, что ненаследный принц на своей свадьбе превратился в демона и уничтожил свою невесту, а заодно сёгуна и всю высшую знать Оясимы, это до смерти расстроит его величество.

– Такая новость кого угодно расстроит. – Мин тихонько засмеялся, все так же прикрывая лицо веером. – К счастью, ненаследный принц полностью контролирует своего демона, не так ли, матушка?

– Так.

– Разве что кто-то из ближайшего окружения принца будет настолько неосторожен, чтобы опоить его. Но кому и зачем устраивать подобное?

В ответ императрица подарила ему полную любви и гордости улыбку.

– Ты всегда был умным мальчиком, Мин. Красивый маникюр.