Путь героев

Он умер, как и предсказывал, спустя полтора колокола после короткой беседы. Лекарь сообщил печальную новость караульным у входа в дом, те передали своему сюзерену и находившимся в поселке гулям. Общими усилиями над берегом озера выросла, ощетинившись обрубками сучьев, пирамида сухой древесины, в кладовой отыскалось шелковое полотнище с изображениями золотого единорога и черной крепости, и, когда с наступлением вечера к политой маслом поленнице с четырех сторон поднесли смоляные факелы, она занялась, потрескивая и исходя дымными клубами. Прогорая, часть костра обрушилась внутрь, став похожей на крохотный рукотворный вулкан с багровой сердцевиной и облачной каймой.

Кто-то подъехал, остановив коня за спиной у Просперо.

Лошадь устало фыркала, должно быть, проделав за день немалый путь. Прошелестел вынимаемый из ножен клинок — всадник счел правильным и необходимым отсалютовать погребальному пламени и спросил:

— Когда это случилось? После нашего отъезда?

Герцог поворачивал голову так медленно и осторожно, словно опасался ее повредить, и уверял себя, что ослышался. Этому голосу не подобало звучать в этом месте, а его обладателю — тут находиться…

Конни чуть виновато косился на Пуантенца с высоты конской спины. В паре шагов столпились остальные спутники принца, все до единого — растерянные и какие-то обескураженные.

— Ты почему здесь? — выдавил Леопард, стремительно перебирая возможные догадки и тут же их отвергая. — Почему вернулся? Я же сколько раз тебе повторил — никакого проку от твоего присутствия нет…

— Вернулся, потому что не смог уехать, — Коннахар спрыгнул наземь и виновато пожал плечами. — Не по своей вине, между прочим. Мы добрались до развилки у Токлау, а далее пути нет. Там такое…

— Вокруг Рабиров выросла стена из черного тумана высотой до самого неба, — вполголоса произнес Эвье Коррент. — Сквозь нее ни зги не видно, а соваться внутрь мы не рискнули — боязно. Ничего не оставалось, как скакать обратно.

Вырвавшийся у Просперо звук более всего напоминал страдальческое мычание. Внезапно ему захотелось изловить тень Драго и трясти до тех пор, пока старый хитрец не признается, какую новую игру он затеял.

Словно усугубляя его отчаяние, с расположенной на полуденной границе лагеря заставы донесся какой-то невнятный шум. Вскоре из-за угла хозяйственных построек показались трое всадников, сопровождаемые эскортом пуантенских конных егерей. В середине, мрачно глядя перед собой, ехал молодой человек, по виду уроженец Рабиров. Слева от него, настороженно косясь по сторонам, держалась похожая на задиристого мальчишку-подростка гулька с пышной копной темных кудряшек, а справа некто высокий, в линялом синем плаще с глубоко надвинутым капюшоном.

— Рейе! — воскликнул принц, однако первоначальная радость узнавания мигом сменилась замешательством, едва Конни задумался о причинах нынешнего появления Рейенира Морадо да Кадена в пределах Лесного Княжества. — Э-э… а я думал, ты в Кордаве… Понимаешь, мы тут…

— Славно проводим время, — жестко докончил да Кадена, соскочил с коня и пошел на принца. Конни невольно попятился. Просперо заступил рабирийцу дорогу.

— Отойди, Пуантенец, — потребовал Рейенир, раздувая тонкие ноздри, как бык перед атакой. — Во имя Трех Благих Камней, дай мне до него добраться. Эта малолетняя царственная задница нуждается в хорошей трепке! Да пропусти же!

— Рейе, прекрати, — вполголоса увещевал Просперо, по-прежнему загораживая Коннахара широкой грудью. — Ты не все знаешь… На нас смотрят, он, в конце концов, особа королевской крови… Не будь хоть ты ребенком, в конце концов!

— Отправь отсюда своих людей, — упорствовал гуль. — Ты тоже всего не знаешь. Ты не видел, что творится на Полудне! Проклятье, если бы такое учинил мой собственный сын, я… я бы его… я бы ему голову оторвал!

Пуантенцы, немногочисленная свита Конни, а также те, кто собрался, дабы с почетом проводить в иной мир Князя Рабиров, переводили взгляд с герцога на да Кадену в полном недоумении. Ссора грозила вот-вот перерасти в обычнейшую драку, ибо гуль твердо вознамерился задать взбучку виновнику всех бед, а Просперо был столь же непоколебим в намерении ему воспрепятствовать.

Неожиданно в разговор, ведущийся на повышенных тонах, вмешался третий участник, высокий и мрачный тип, чье лицо почти полностью скрывал капюшон синего плаща.

— Угомонись, — проворчал он, положив руку на плечо Рейениру. Тот, хотя и не отличался слабостью сложения, поневоле присел. — Не время и уж никак не место. Сделанного не воротишь, Рейе, и… они собрались для отдания последних почестей твоему отцу. Если ты еще не понял — перед нами погребальный костер.

* * *