Путь голема

Великан и викинг стали рядом и с опаской поглядывают на врага. Не думаю, чтобы они поняли речь Тимохи, но интонации были весьма однозначными. Лидер не тот, кто сильнее, а в ком уверенности больше.

К нам подошли Лиля и Прыщ. Он шел, старательно обходя изрубленные трупы и переступая через лужи крови. Когда у его ног зашевелилось чье-то тело, Прыщ побледнел, но сумел удержать себя в руках.

– Лиля, зачем ты пришла? – спросил Тимоха, с обожанием глядя на девушку. – Здесь опасно.

Даже сейчас грязная, измученная, в рваной блузке уже неопределенного цвета, сбитыми неприкрытыми шортами коленками она была для него идеалом.

– Мы решили, что должны быть с вами рядом, – сказала Лиля. – Правда, Сережка?

Прыщ согласно кивнул и с неприязнью посмотрел на меч в своей руке.

Вскинув на плечо утыканную шипами булаву, великан, волоча ногу, двинулся навстречу врагу.

Взревели трибуны. Публика все же надеялась получить то, зачем пришла.

Я даже не успел заметить, как гвардеец обнажил меч, а голова великана уже упала на песок и покатилась к нашим ногам. Он даже не успел понять, от чего умер.

Прыща стошнило.

Викинг озадаченно подергал себя за косичку, глядя в изумленно распахнутые глаза великана. Обернувшись к нам, он развел руками и, понурив голову, отошел в сторону, что-то бормоча на своем языке.

– Вот тебе и раса неустрашимых берсерков, – хмуро сказал я, глядя на спасовавшего викинга. – Спекся. Это тебе не на драккарах вооруженной толпой налеты на мирные деревни совершать и геройски баб портить.

– Моя сила пыль по сравнению с его скоростью, – медленно произнес Тимоха, не спуская глаз с врага. – Но я попробую.

– Тимошенька! – Лиля на мгновение прижалась к его широченной спине и тут же отстранилась, словно застыдившись проявления чувств.

– Я тебя никогда не забуду, – нежно сказал Тимоха, не оборачиваясь. – Прощайте.

– Б-б-бывай, – пролепетал, вытираясь, Прыщ. Его трясло так, что меч выпал из рук. – Дурень.

– Тимоха, не дури. Ты ему не ровня. Он же тебя в капусту… – ухватил я его за рукав, пытаясь остановить.

– Кто-то должен, – сказал Тимоха, освобождаясь от моей руки. – Больше некому.

– Твой ход, – легонько толкнул меня в спину Ильич. – Не дай им погибнуть.

Я только собрался сказать ему, что мой следующий ход в могилу, как вдруг окружающий мир стал размытым, словно акварельная картина, которую облили водой. Голова закружилась, и стало очень нехорошо. Я только было хотел присоединиться к процессу Прыща, так сказать сообразить на двоих как кто-то выключил свет.

Вокруг зазвучали голоса говорящие на странном квакающем языке. Раздается смех и с моих колен спрыгивает мальчик лет десяти. Осмотрев себя с удивлением и недоверием, он радостно засмеялся и захлопал в ладоши. Поклонившись, он выбегает из рубленой избы и присоединяется к стайке сверстников седлающих во дворе свинью. Женщина в простой крестьянской одежде со слезами падает к моим ногам и целует пыльные сапоги цвета золота. В углу, вытирая тыльной стороной мозолистой ладони глаза, стоит коренастый мужчина в грубой куртке. У его ног тяжелый топор лесоруба. Их сына порвал на окраине деревни волк. Мальчик нес обед отцу и старшему брату. Он должен был умереть… Взглянув на раны деревенский целитель только покачал головой и покинул избу. Мальчик заслуживал на жизнь – я пришел.

Встаю с колченогой лавки и выхожу во двор. Мальчишки приветственно машут руками, а работающие у кузницы крестьяне почтительно кланяются. На их лицах смесь страха и уважения. Они еще помнят, как год назад я наказал у таверны конокрада. Мы суровы, но справедливы.

– Мы суровы, но справедливы, – шепчу я, чувствуя как внутри словно пружина сжимается.

Оттолкнув Тимоху, я двинулся вперед.

Сталь встретилась со сталью. Катана чиркнула искрами, отражая смертельный удар в шею. Я не великан, и так просто с головой не расстанусь.

Противник замер в выжидательной позиции, с занесенным для удара прямым мечом.

Я восхищен его молниеносной грацией. Убивать тоже своего рода искусство.

Атака.