Путь Грифона

Антракт заканчивался. Зрители покидали буфет и ресторан. Но далеко не все. В огороженном пространстве не было ни одного свободного столика, и по суете официанток было понятно, что посетители не только принимали заказанные блюда и напитки, но и делали новые заказы, собираясь провести второе действие спектакля отнюдь не в зрительном зале. В пространстве между пальмами на парапете Суровцев разглядел Райнера, стоявшего у буфетной стойки. Чёрный смокинг англичанина не только контрастировал с костюмами окружающих, но и ясно указывал, что этот человек в смокинге – иностранец. Англичанин сделал знак рукой то ли Суровцеву, то ли Серову. Поставил на стойку полупустую кофейную чашечку и двинулся к входу в зал ресторана.

Основной убийца Распутина был по-прежнему подтянутым и энергичным. Выглядел он моложаво. Той нарочитой утончённой моложавостью, которой отличаются увядающие гомосексуалисты. Он подошёл к столику и точно протолкнул перед собой волну изысканного запаха дорогого одеколона. Не сказав ни слова, присел и лишь тогда только поздоровался на хорошем русском языке почти без акцента, обращаясь исключительно к генералу:

– Здравствуйте, коллега.

– Вы теперь тоже генерал? – иронично поинтересовался Суровцев.

Англичанин рассмеялся. Смех его оказался сухим и неприятным для слуха. Видимо, он сам хорошо об этом знал, поэтому почти сразу прекратил смеяться.

– Русский юмор всякий раз поражает своей грубой парадоксальностью, – заявил он серьёзно.

– Куда парадоксальнее юмор еврейский, – заметил англичанину Сергей Георгиевич. – Как, кстати, этот юмор сочетается теперь с тонким английским юмором?

– Традиционно хорошо. Зачем вы спрашиваете? Вы же это прекрасно сами знаете.

– Думаю, что и Гитлер сумел в полной мере оценить такой коктейль из разной юмористики. Чего стоит только ваш финт с перелетевшим через Ла-Манш соратником Гитлера – Гессом…

– У немцев всегда плохо обстояли дела с юмором, – совершенно серьёзным тоном сказал Райнер, давая понять, что намерения шутить дальше у него нет.

– Я вас покину, – вставая из-за стола, благоразумно проговорил, заодно и попрощался, Серов.

С уходом моряка со стороны могло показаться, что, точно два бойца перед решающей схваткой, русский и англичанин сейчас не видели и не слышали никого, кроме самих себя. Не взглянув даже в сторону уходящего бывшего капитана второго ранга, они неотрывно смотрели в глаза друг другу, точно боясь пропустить опасный выпад соперника. Видевшиеся до этой встречи не более двух-трёх раз, ещё до революции и Гражданской войны, они и более чем через двадцать лет после этого могли бы смело утверждать, что знают друг друга почти всю жизнь.

– Надеюсь, в этот раз вы не приехали в Россию с намерением убивать всякого, кто подумает о заключении сепаратного мира с немцами? – нарушил молчание русский.

– После всего, что немцы натворили в России, вряд ли здесь найдётся такой безумец. Но, как говорится, ближе к делу, – точно демонстрировал свой замечательный русский язык англичанин. – Вы правы, нам известно о вашем посещении Финляндии осенью сорок первого года. Как известно и о безумной цели вашего визита, – приступил к серьёзной части разговора английский разведчик, точно и не заметив ухода Серова. – Вы вели речь о сепаратных переговорах. Таким образом, у меня есть все основания для вашего убийства, – не удержался и опять улыбнулся он самой что ни на есть английской улыбкой.

Суровцеву не доставили удовольствия ни первое, ни второе заявление англичанина. Нужно было любым способом сбить спесивую самоуверенность, даже наглость, Райнера, и русский генерал ринулся в атаку…

– А нам известно, – в свой черёд сказал он, – что теперь у Великобритании зреет серьёзное намерение заключить свой сепаратный мир с той частью немецкого генералитета, которая занята подготовкой покушения на Гитлера. Вы уже решили, где и когда будете убивать немецкого вождя? Может быть, и нам, со своей стороны, пора кого-нибудь убить?

Это была импровизация чистой воды, целиком построенная на личных умозаключениях и предположениях Суровцева. Но как это часто бывает в уличной драке, неподготовленный, импровизированный, казалось бы, удар оказался не только неожиданным, но и необычайно сокрушительным для привыкшего к победам на ринге соперника. Английская белозубая улыбка точно искривилась гримасой зубной боли. Затем и вовсе пропала с лица гостя. Будто Райнер и правда только что хорошо получил по зубам кастетом в тёмной подворотне.

Суровцев понял, что не столь и бредовым оказалось его предположение о том, что если среди немецкого генералитета есть англоманы, то неминуемо возникнет заговор против Гитлера. То, что Райнер не стал даже оспаривать его слова, говорило о многом… Об очень многом и сверхважном…

– Потом, пора бы и вам лично испытать, что такое кинжал или пуля в спину. Впечатления, уверяю вас, потрясающие, – продолжал закреплять свой успех Сергей Георгиевич.

– Вы мне угрожаете? – побледнев, спросил англичанин вдруг с прорвавшимся сильным английским акцентом.