Путь Грифона

– Я не многое понимаю в экономике, – охотно согласился Суровцев, – но, как человек военный, я очень хорошо понимаю, что цель любой войны – это свободное и привилегированное хождение на территории неприятеля твоих денег. Которые должны быть во много раз дороже, чем деньги местные. Если таковые ещё будут. И зачем вообще нужно воевать, если на сопредельной территории ходит твоя, обеспеченная золотом, валюта? Посылать на эту территорию армию уже не обязательно. Хотя военным присутствием всегда можно и нужно подкреплять свои денежные знаки… Военной силой можно и втолковать, чья валюта лучше конвертируется. Хотя вы правы, как человеку военному, мне абсолютно наплевать на экономику, как на науку. Потому что, на мой взгляд, экономика и не наука вовсе.

– А что же это? – удивился Голованов.

– Экономика – это политика. Какая будет политика, такая получится и экономика.

– А что это за пятый суверенитет?

– Пятая составляющая государственного суверенитета – суверенитет культурный.

К Голованову вдруг вернулось хорошее настроение. Он громко рассмеялся:

– Эко вас мотануло, товарищ генерал! От экономики да сразу к культуре.

– Культурный суверенитет не такой смешной, как может показаться, товарищ главный маршал авиации. В нём формируется народное самосознание, и даже идеология.

– Ну-ка, ну-ка, подробнее, – внешне продолжал иронизировать Голованов, – может быть, пример приведёте.

– Пожалуйста. Вы никогда не будете иметь ни территории, ни экономики, ни политики, если потеряете родной язык. Территорию можно обратно отвоевать. Язык нет. А ещё через сферу культуры взаимодействуют национальные элиты. И политическая, и экономическая, и военная с элитой научной вместе. А элиты гарантируют устойчивость всех суверенитетов. Через общую культуру взаимодействуют и все другие слои общества. Отечество трудно беречь. Но учит сама история: народ, потерявший речь, – теряет свою территорию, – вдруг заговорил он стихами.

– М-да. Теперь я понимаю, почему ваша кандидатура на представительство в Русском клубе даже не обсуждается. Чёрт с вами, готовьте мероприятия по вашему исчезновению. Сколько вам потребуется времени?

– Нужно года два-три. Но столько времени у нас нет. Через полгода я должен приступить к исполнению своих новых обязанностей.

– А не обидно, что вам, возможно, не придётся победу отметить на родной земле, со всеми?

– Найдется, кому отмечать. У победы всегда много отцов, творцов, авторов, участников, наследников и собутыльников. Это поражение – всегда сирота, – многозначительно парировал Суровцев.

– Жалко нет времени пообщаться с вами побольше… Значит, говорите, культуры не хватает… Историю опять же, наверное, плохо знаем…

– Да история как раз и не культура вовсе. Это одна сплошная политика. Английская история – это такая история о том, как англичане несли и продолжают нести свет цивилизации остальному, туземному миру. Вот такая просветительская, такая благородная, совсем не колониальная государственная политика – читай, что и история. Думается, что и литература часто политика…

Формальным поводом для следующей знаменательной встречи – в кабинете Судоплатова – послужила сдача Суровцевым своих орденов и документов на длительное хранение.

– Интересная у вас биография, – разглядывая царские ордена, разложенные на столе, произнёс Судоплатов.

– Насколько биография интересная, настолько мучительная и странная, – согласился Сергей Георгиевич.

– Вы ничего о проекте постановления Совета народных комиссаров от двадцать четвёртого апреля не слышали? – поинтересовался Павел Анатольевич, раскладывая старорежимные награды генерала согласно их статуту.

– Нет, – ответил генерал, – о чём, собственно говоря, речь?

– Предлагалось приравнять бывших георгиевских кавалеров к кавалерам ордена Славы, со всеми вытекающими льготами. Ещё и разрешить ношение на груди колодки с георгиевской орденской лентой установленного цвета.

– Интересно, – искренне удивился Сергей Георгиевич.

– Не то слово, – согласился обычно молчаливый Эйтингон, – прежним крестоносцам следовало выдавать орденские книжки ордена Славы с пометкой «бывшему георгиевскому кавалеру» на основании «подлинных приказов или послужных списков». Сотрудники особых отделов фронтов и округов с карандашами в зубах побежали в штабы переписывать списки бывших…

– И ряды кавалеров заметно поредели, – сделал вслух вывод Сергей Георгиевич.

– Не всегда, – с улыбкой заметил Судоплатов, – нашлись чудаки, которые стали носить даже не колодки, а сами кресты… Драматург Вишневский, например, расхаживает везде с крестами на груди.

– Баловство, да и только, – с недоумением произнёс генерал, – к какому, например, нынешнему ордену приравнять моего Владимира с мечами второй степени? Да как-то и неловко даже его на шее носить при пуговицах с советским гербом… Нет, в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

– А кто занимался у нас введением погон, не подскажете? – лукаво поинтересовался Эйтингон.

– Понятия не имею, – не менее лукаво ответил генерал.

– Авантюрная у вас биография, – переключил своё внимание на советские ордена Судоплатов.