Путь интриг

— Почему вы так долго?! — нетерпеливо спросил Локман. — Я уже битый час здесь торчу.

'Да мы заждались свою пассию и ревнуем'! — ухмыльнулся я.

— Понимаете Советник, — начала оправдываться женщина, — я не могла прийти пораньше: все никак не могла выпроводить мужа.

Этот голосок я узнал: Ринна!

— Вы знаете, прекрасная кэлла, я его очень хорошо понимаю.

Он строил из себя галантного кавалера — заурядный делец и циник.

'И что же связывает тебя с прекрасной Ринной'? — думал я.

Но они ничего не обсуждали, а только обменялись какими-то предметами. Попрощавшись, они разбежались в разные стороны.

Я уже хотел было рвануть за Ринной, как тут нарисовался новый объект слежки, не менее интересный, чем два предыдущих.

Магистр Френье — собственной персоной!

'А тебе-то что здесь надо? Так я скоро в Суренци превращусь'! — с раздражением подумал я, но делать было нечего, и я ждал, что выкинет на этот раз магистр Френье.

Он вытащил из-за пазухи клочок бумаги и прикрепил его в выступе стены — там, где обычно оставляют друг другу анонимные послания. У меня уже не было сомнений в причастности Френье к новой неразберихе. Я был потрясен до глубины души коварством этого человека.

— Зачем вы делаете это?! — громко сказал я.

Френье резко обернулся и засмеялся, узнав меня. Лицо его исказила весьма неприятная гримаса. Злорадство — вот, что сильно меняет облик людей, проявляет их суть! Желание наслаждаться чужим фиаско, мерзкий червь болезненного наслаждения от чужих бедствий.

И месть, и радость от возможности сделать другим гадость — вот, что я прочитал на лице магистра Френье.

— Зачем?! — воскликнул он, — эх, молодой человек! Ничего-то вы не понимаете! Просто настало время пустить этому миру кровь. Почистить его от грязи. Люди всегда рады поводу извести друг друга.

— Я действительно не понимаю. Ведь вы называете себя белым магом, не так ли?

— Более того, я магистр целого клана белых магов.

— И занимаетесь таким грязным, таким низким делом, как подметные письма? Подобные дела даже слугам своим неохотно поручают. Я всегда думал, что белый — цвет добра и справедливости!

— Вот именно! И я несу справедливость.

— Только на свой лад.

— Есть и другая магия в этих землях. Эти кланы мечтают о многом: ввергнуть мир в пучину хаоса, который даже не снился вам — людям природы, тем, кто преодолевает расстояния, чувствуя под собой землю или плоть животного. Вам незнакомы неживые предметы, которые человек способен заставить двигаться. Черный клан мечтает принести в ваш мир знание, и смутить покой ваших душ. Демонические слова — прогресс, наука, технологии — они убийственны для этого мира.

— Но что плохого в том, что человек узнает о мире больше? Научится делать много полезных вещей?

— Едва ли они так полезны, как кажутся на первый взгляд. Эти вещи разрушительны по своей сути, по своей силе, способны убивать людей миллионами, они могут опустошить и выжечь землю, и оставить после себя голую безжизненную пустыню. Вы этого хотите в будущем для своих детей? Грязные воды, воздух, которым нельзя дышать, ядовитые испарения?

Вопросы Френье заставили меня задуматься. В них было что-то каверзное, то, что цепляло разум за самые важные человеческие инстинкты. И все же я почувствовал в нем скрытую ложь и манипулирование.

— Да, таким миром, который рисуете вы, управлять вам будет нелегко, и потому вы сеете вражду и рознь между людей, заставляете браться за оружие и идти друг на друга?

— Это немного тормозит цивилизацию, немного отвлекает. Ваши потомки еще поймут меня, если когда-нибудь Черный клан достигнет своей цели.

— Зло не в том, что вы сеете зло, а в том, что лишаете человека выбора — осознанного выбора. Права самому решать, что ему нужно.

— Людей! Те же дети! Они не способны мыслить здраво-красивые игрушки в их руках превращаются в орудие убийства. Именно поэтому я настаиваю, что человеку нельзя удаляться от природы — этим он погубит себя, несчастный.

Снова начались беспорядки в провинциях. Словно волна неуправляемого бешенства прошла по Ларотум. Больше всего волновался Арледон. Это осиное гнездо давно не давало Тамелию покоя. И так во время появились злокозненные письма, что как в дикой мозаике все встало на нужное место, под зорким глазом умельца.

Цель магистра Френье была достигнута — король узнал о подметных письмах. И начались расправы. Все неугодные, которые подозревались, хоть, в чем-то были привлечены к ответу.

Как ни странно, но король зацепился за подметные письма с другой стороны. Ему, конечно же, хотелось найти настоящих виновников, и он искал! В этом я нисколько не сомневался. Но крайнего человека в глазах общества он уже назначил — он хорошо помнил гордого барона Никена, он очень сильно хотел разделаться с аясками и, вот, нашелся повод — обвинить их в заговоре против королевского дома — надо было лишь постараться и найти подметные письма у нужных для экзекуции людей. Их нашли у Никена, у семьи близкой к Атикейро.