– Тогда позволь мне сказать одну вещь, которую я выяснил за восемьдесят девять лет своей жизни. Этот дом, эти друзья и воспоминания – все это я променял бы на шанс сделать то, что только что сделала эта молодая женщина. Скольким из нас предоставляется такой шанс? И у скольких хватает духу им воспользоваться?
– Я в жизни не встречала такого доброго человека, как вы! Уверена, что у вас было много таких шансов.
– Поставить чью-то свободу превыше собственной? Рисковать собственной жизнью ради того, кого я едва знаю? – старик покачал головой с самым серьезным видом. – То, что я вижу сейчас, это редчайшая из вещей и прекраснейшая: ее самопожертвование и твое, то, что вы пытались сделать друг для друга. Лишь один из миллиона сделал бы то же самое. Даже один из ста миллионов!
Элизабет внимательно изучила его проницательные глаза и седые брови, морщины, еще заметней обозначившиеся на лице – словно отметины о каждом трудном решении, какие он когда-либо принимал.
– Вы действительно в это верите?
– Каждой частичкой своей души.
Она отвернулась, сглотнув пересохшим горлом.
– До чего хороший вы человек, Фэрклот Джонс!
– Вообще-то я просто старый пень.
Элизабет сложила записку и взяла его за руку.
– Вы сказали что-то насчет выпивки…
– Сказал.
– А не рановато?
– Нисколько, моя дорогая. – Плакса оперся на ее руку и увлек ее к двери. – Вообще-то я давно открыл, что в подобные дни добрая порция виски способна рассеять мрак абсолютно в любое время суток.
20
Бекетт не поехал прокатиться, как ему советовали. Вместо этого направился в спортзал, расположенный в подвале отдела. Не бог весть какая качалка, но жена всегда пилила его насчет избыточного веса, и следующий час сводился к двум вариантам действий: потягать железо или нанести кому-нибудь серьезные телесные увечья.
Минуты. Секунды.
Эдак скоро окончательно изойдешь на говно.
Открыв шкафчик в раздевалке, Бекетт снял костюм, натянул серые треники и старые кроссовки. Надел стальные блины на длинный гриф и принялся выгонять из каждого подхода такое число повторений, какого давно уже не осиливал. Кряхтел и сопел на весь зал, не обращая ни на кого внимания. Жим стоя, жим лежа, приседания… После этого бросился к тренажерам. Трицепсы, тяга верхнего блока, разгибания на четырехглавую мышцу бедра…
Однако умиротворение не наступало.
Слишком уж много всего двигалось, мельтешило перед глазами.
Холодный душ смыл пот, но мозг по-прежнему кипел, когда он поднялся по лестнице и свернул к «обезьяннику».
– Детектив Бекетт? – послышался чей-то голос, и Бекетт увидел новую девушку, которую недавно посадили за телефоны. Как ее там – Лора? Лорен? Пробравшись мимо двух сидящих на скамейке окровавленных босяков в наручниках, она встретила Бекетта на полпути. – Я пыталась звонить вам на мобильный. Простите.
– Все нормально. Я в качалке был.
– Два сообщения за последний час. Это от начальника тюрьмы. – Она вручила ему розовый отрывной квиток с записанным на нем номером. – Он хочет, чтобы вы позвонили ему на сотовый. Сказал, что уже пятый раз пытается дозвониться и очень надеется, что на сей раз вы ответите.
Бекетт смял листок в кулаке, швырнул в мусорную корзину.
– Что еще?
– На «горячую линию» двадцать минут назад поступил звонок. Мужчина не назвался. Спрашивал именно вас.
Бекетт немного поразмыслил. Он знал только одну «горячую линию» – выделенную по делу Рамоны Морган. Номер приводился в газетах, на местном телевидении…
– Что он сказал?
Отвечая, Лора-Лорен изобразила руками кавычки.
– «Передайте детективу Бекетту, что в церкви было какое-то движение».
– Именно так? Движение?
– Да, немного странно.
– Номер опознался?
– Одноразовый мобильник. Голос нарочно приглушенный, явно мужской. И он сказал еще одну вещь, даже еще более странную.
Вид у Бекетта был вопросительный.
Она слегка поежилась.
– Простите. Соединение почти сразу разорвалось, так что часть я пропустила, но, по-моему, он сказал: «Даже дому Господа не нужно пяти стен».
«Пяти стен». Бекетту очень не понравилось, как это прозвучало. Пяти стен, чтобы поддерживать крышу… Что за пятая?
Решил все-таки проехаться. Полностью опустил стекла в машине, чтобы выгнать жар, а потом направился через центр, мимо расползающихся во все стороны пригородов. «Горячие линии» известны тем, что от них больше головной боли, чем реальной пользы, особенно в громких делах о насильственных преступлениях. Стоит прессе распалиться, как начинают активизироваться всякие психи. Ложные доносы. Имитаторы. Общая истерия. Бекетт достаточно долго проработал в полиции, чтобы как следует на все это насмотреться, но что-то в тоне сегодняшнего сообщения не давало ему покоя.
«Даже дому Господа не нужно пяти стен…»
Бекетт ехал, пока не увидел церковь на далеком холме. Преодолев перевал и выбравшись на кряж, обогнул ее с восточной стороны и остановил машину там же, где и в прошлый раз. Свет косо падал из-за деревьев. Задувал горячий ветерок.
– Блин!
Обрывки ленты трепыхались на земле. Дверь стояла открытой.