Путь искупления

– Давай-ка тебя устроим. – Преподобный Блэк затолкал Гидеона в машину, застегнул на нем ремень, сам пролез за руль.

Мальчик наморщил нос.

– Чем это тут так странно пахнет?

– Может, помолчишь немножко, пока мы едем?

Преподобный повернул ключ и повез их через город, а потом вообще куда-то в жопу мира. На ходу он что-то насвистывал сквозь зубы, и поначалу Гидеон подумал, что они едут к его белой церкви, стоящей на своем убогом участке. Эта мысль немного его успокоила, поскольку в этой церкви он всегда чувствовал себя уютно и безопасно. Ему нравились гимны и свечи, деревянные стены и бархатные пуфики. Церквушка была совсем крошечная, но Гидеон всегда ощущал исходящее от нее тепло. Голос у священника был глубокий, а его жена напоминала типичную добрую бабушку, какой ее все всегда представляют. Элизабет часто возила его туда на воскресную службу. Сама не заходила, но всегда дожидалась, пока он не выйдет, и это тоже всегда было чем-то особенным. Но поворот к церкви они проскочили. Мальчик смотрел, как она скрывается позади, а священник поехал по дороге, идущей по склону холма, которая спадала в сумрачную прохладную тень, что так часто лежала над домом Гидеона.

– Мы едем ко мне домой?

– Мне нужна совершенно особенная услуга. Сделаешь, сынок? Окажешь мне особенную услугу?

– Да, сэр.

– Никогда в тебе не сомневался. Ни разу.

Преподобный подкатил к крыльцу, распахнул входную дверь. Все его движения казались какими-то поспешными и суетливыми. Разок споткнулся на крыльце. Шарил вокруг взглядом, раскраснелся. Воздух внутри был спертым, все занавески задернуты. Он отвел Гидеона к дивану, усадил.

– Эта услуга… Тебе нужно быть смышленым и сделать все как надо. – Преподобный впихнул в руки Гидеона телефон. – Позвони ей. Скажи, что хочешь с ней повидаться.

Гидеон ощутил, как неправильность распухает, на глазах увеличивается в размерах: это неприкрытое нетерпение и пересохшие губы, эта внезапная неистовая напряженность…

– Не понимаю… Позвонить кому?

– Да Элизабет же! – Священник выхватил телефон из пальцев Гидеона и набрал номер. – Скажи, что вам нужно повидаться. Скажи, чтобы срочно приехала.

– Зачем?

– Скажи, что очень соскучился.

Не сводя глаза с преподобного Блэка, Гидеон стал ждать, когда Элизабет снимет трубку. Выслушал пять гудков, а потом сказал то, что было велено сказать. После его слов в трубке наступило молчание; тогда он нерешительно добавил:

– Я просто соскучился, вот и всё.

Послушал еще десять секунд, а когда она повесила трубку, это тоже показалось частью общей неправильности. То, почему он сейчас у себя дома. Почему звонил ей.

– Ну, что она сказала?

Нетерпеливые пальцы выхватили телефон, и Гидеон почувствовал странное сожаление.

– Сказала, что мне нельзя было уходить из больницы.

– А что насчет всего остального?

– Приедет.

– Прямо сейчас?

– Да, сэр.

Священник вскочил и дважды прошелся по комнате. Схватил Гидеона за руку и повел в ванную.

– А вот следующая вещь – действительно важная.

– Какая?

Он поставил мальчика перед собой и положил свою тяжелые руки ему на плечи.

– Только не ори.

Гидеон не знал лежащую в ванне девушку. Рот у нее был заклеен серебристой клейкой лентой, два или три раза обмотанной вокруг головы. Запястья тоже были стянуты скотчем, но Гидеон в основном уставился на заплывшие глаза. Она была прикована наручниками к батарее и замотана в синий брезент.

– Преподобный?..

Священник усадил его на сиденье унитаза и встал рядом на колени. Девушка отчаянно пыталась освободиться.

– Вы же не хотите этого делать!

Гидеон, вполглаза наблюдая за ней, знал, что в жизни не видел, чтобы кто-то был так испуган. Глаза девушки были широко распахнуты, она понемногу затихала. Он пытался понять, но казалось, что весь мир изменился, пока он спал, – словно вечером солнце село как обычно, а на следующий день появилось над горизонтом темным.

– Преподобный?

– Оставайся здесь. Веди тебя тихо.

– Не думаю, что смогу.

– Ты мне доверяешь, сынок? Веришь, что я знаю, что правильно, а что неправильно?

– Да, сэр.

Но на самом деле все было не так. Дверь закрылась, и Гидеон неподвижно застыл. Девушка наблюдала за ним, и от этого было еще хуже.

– Это больно? – прошептал он.

Она медленно подняла и опустила голову.

– Простите за преподобного, – произнес Гидеон. – Я честно не понимаю, что происходит.

34

Элизабет ехала, поскольку у нее не было другого выбора. В доме оставаться было нельзя, уезжать из округа – тоже.

Так что она просто ехала, куда глаза глядят.