Путь истинной любви (ЛП)

И я просто говорю это.

– У Пенелопы есть грудь!

Глава 10

Диллон

– Мы должны поговорить, – говорит отец, кладя обе руки на стол. – И я буду с тобой

откровенен.

Сидя напротив отца в его кабинете, я закидываю голову назад и смотрю вверх на

встроенный в потолок вентилятор, который кружит и кружит, кружит и кружит без

устали; позолоченная цепочка включения механизма звякает по стеклянной лампочке.

Прохладный, крутящийся воздух освежает мое разгоряченное лицо. Сегодня суббота и мы

с Пенелопой провели весь день в постройке песчаных замков на пляже и поедании

черничных ледяных рожков.

– Я не хочу занимать слишком много твоего времени сын, но мама получила очень

интересный звонок по телефону, пока ты был на пляже с девочкой Файнелов. После ээм, –

он кашляет, – того не простого случая в первый день школы, становится ясно, я слишком

долго откладывал этот урок.

– Что? – я выпрямляюсь и с вниманием смотрю на него.

Отец двигает свои очки в серебряной оправе глубже на нос и прочищает горло.

– Так... кто-то сегодня видел, как ты поцеловал Пен и позвонил нам, чтобы мы были в

курсе.

– О! – вжавшись в свой стул, я глотаю готовое выпрыгнуть из горла сердце, и перевожу

взгляд на ноги.

– На следующей недели тебя исполняется четырнадцать, поэтому то, через что ты сейчас

проходишь абсолютно нормально. У меня было, то же самое, в твоем возрасте.

Мои щеки горят обжигающе-красным.

– Я хочу извиниться перед тобой, если ты чувствуешь себя одиноким в этих изменениях,

Диллон. Мы с мамой всегда здесь для тебя, и я более чем уверен, что Риса может ответить

на любой твой вопрос касательно тела, если тебе неудобно или не комфортно обращаться

к нам. Она девочка, но она очень хорошая сестра и прошла свой пубертатный период в

раннем возрасте, кстати говоря.

Кажется, «Дантист» впал в небытие, выражение лица стало пустым, а его мысли сейчас

где-то далеко. Как будто он заново переживает тот неловкий случай, когда он оказался

совершенно беспомощным, когда у моей сестры впервые пришли месячные.

– Папа, все ок. Мы можем не разговаривать на эту тему, – говорю я, готовый слинять из

комнаты.

Он наклоняется ко мне, опрокидывая карандашницу в форме резца. Желто-оранжевые

карандаши номер два вылетают и катятся к краю стола. Глядя на меня через стекла очков,

мой отец делает знак приблизиться к нему.

– У тебя уже начали расти волосы в странных, как тебе может показаться, местах? –

шепчет он, как будто кто-то кроме нас может это услышать.

Схватившись за деревянные ручки кресла, я закрываю глаза и мечтаю полностью слиться

с коричневой кожей в трещинках. Жар распространяется по щекам, ползет вниз на шею,

ниже по локтям и затаивается в кончиках пальцев.

Только на прошлой неделе Пенелопа подняла свою руку передо мной и Рисой и, указав на

подмышечную впадину, рассмеявшись, сказала:

– У меня наверное, никогда не вырастет достаточно для бритья.

Моя сестра пыталась уговорить ее оставить в покое пару несчастных волосинок, но Пен

выщипала их и, загадав желание, сдула с ладони. Я подумал, что не стоит

демонстрировать ей свои места, где за прошлый год я отрастил волосы.

– У тебя бывают какие-то не совсем нормальные мечты? Как реагирует твое тело, когда

ты думаешь о девушках? О Пенелопе? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Когда я не отвечаю, слишком смущенный, чтобы произнести хоть что-то, отец выдвигает

самый верхний ящичек из черного шкафа для хранения документов, стоящего за столом

из красного дерева, и вынимает небольшую пластиковую модель, которая напоминает

нижнюю часть женского тела.

– Ты намного смышленее многих детей твоего возраста, Диллон, поэтому я не буду

принижать твои умственные способности, доставая также модель мужской

репродуктивной системы. Как ты можешь себе представить, она такая же, как и твоя.

Он разворачивает анатомическую модель на другую сторону, чтобы показать мне то, что

находится внутри, и я почти кричу.

– Это женская репродуктивная система, сын. Может быть, я всего лишь дантист, но

технически, я медицинский сотрудник. В течение следующего часа или чуть больше, я

собираюсь объяснить тебе, что конкретно все это значит. Это важно, когда ты готов для

занятий сексом…

Вскакивая на ноги, я, заплетаясь и почти падая из-за не зашнурованных ботинок, вылетаю

из двери кабинета. Я перепрыгиваю через две ступеньки, пробегаю мимо сестры, которая

заходит домой и убегаю прочь.

– Как поговорили? – спрашивает она саркастическим тоном, когда я наматываю круг у

дома.

Спустя месяц, после того как я врезал Роджеру, я все еще привыкаю к изменениям

Пенелопы. Ее репродуктивная система намного больше того, с чем я могу справиться.

Уэйн бы просто свернул мне шею, только лишь зная, что я видел, как выглядит

пластиковая версия репродуктивной системы.

– Парень! – «анатомический фашист» зовет меня так, как давно выбрал.