Путь истинной любви (ЛП)

–Это я, Пенелопа,– я шепчу ей на ухо, медленно положив свою руку поверх ее и

осторожно обнимаю другой.

–Давай, малыш. Вставай, – говорю я, держа ее так крепко, что не остается пространства

между нашими телами.

Вдруг, она разворачивается ко мне лицом, сильно прижимается ко мне и кричит:

– Он разбил их!

Свободный от удерживающих рук своего единственного ребенка, мистер Файнел

подошел к металлическому мусорному баку, стоящему рядом с домом, снял крышку и

положил ее на землю. Пен прячет лицо на моей шее, покрывая мою кожу теплыми

слезами, не в состоянии справиться с тем, что ее отец собирается сделать.

Я наблюдаю как он вываливает в бак все, что находилось внутри коробки и начинаю

плакать с моей девушкой, когда я понимаю, что это было.

Радуга поломанных дужек и разбитых линз выпадает из коробки. Круглые зеленые,

овальные желтые, фиолетовые, красные и голубые фрагменты храбрости Пенелопы

исчезают в помойке, наполненной пустыми коробками из-под молока и остатками еды с

прошлой недели.

– Боже мой, – я слышу как где-то позади меня вздыхает мама.

Уэйн запихивает пустую коробку в металлический бак поверх разбитых очков и

возвращает крышку на место.

– Иди домой, парень – говорит он, забирая Пен из моих рук.

Неистовый бой Пенелопы прекращается, и она становится спокойной. Он несет ее, как

ребенка, прижав к груди; идет мимо моих родителей, а потом мимо своей жены, прежде

чем исчезнуть в доме.

Стирая сердитые слезы с лица, я встаю на ноги и бегу в дом в свою комнату.

У меня тоже есть коробка, которую я держу под кроватью.

– Ты должен позволить Файнелам самим разбираться с их дочерью, Диллон. Ты не

представляешь через что они проходят,– говорит папа, стоя у двери.

Глубоко вдыхая через нос, я жду когда он уйдет и оставит меня в покое. Он понятия не

имеет, через что я прохожу.

– Ты не выйдешь, пока не успокоишься, – говорит он, делая шаг ко мне.

Из-за того что я выше и сильнее его, единственное что мне нужно сделать, просто пройти

мимо него. Он не пытается остановить меня. Пробегая мимо мамы, входящей в дом,

игнорирую ее протесты.

Стоя посреди двора Файнелов, с яростью и болью, я бросаю горстки, рассчитанной

поддержки, в дверь их дома. Маленькие упаковки с конфетками отскакивают от стены,

рассыпаясь по веранде. Когда разрушитель невидимости Пенелопы выходит из дома,

чтобы посмотреть что происходит, я бросаю в него пустую коробку. Кажется, что сотни

желтых пакетиков взрываются между нами, и мы смотрим, как наши попытки сделать ее

счастливой рушатся.

Это лишь часть того, что он мне должен.

Глава 25

Диллон

– Я люблю тебя, – шепчет она.

Мы переплетены. Руками, ногами, голой кожей, тяжело дыша, и с любопытством касаясь

друг друга. Летнее солнце жалит мою голую спину, а ее бледная обнаженная грудь

практически светится. Клетка из прочных белых костей, кровь и мышцы, синие вены –

защищают хрупкое сердце, бьющееся внутри. Я скольжу губами по коллекции

ромбовидных веснушек у основания ее шеи, и своим коленом раздвигаю ее.

Она смертельно устала, и существует как оживший мертвец.

Плотная стена деревьев вокруг, оберегает нас от посторонних глаз, и одеяло на траве

создает комфорт. Мы достаточно глубоко в лесу, так что ее крики услышит только

нетронутая природа.

Она – все, что имеет значение, и со мной она в безопасности.

Я провожу руками по ее животу и по ее округлой груди. Моя девочка запрокидывает

голову, и ее карие глаза двигаются под полупрозрачными веками. Из ее приоткрытых

обветренных губ вырывается такой тихий стон, что я не понимаю, слышал ли я его или

это все мое воображение.

– Ты уверена что хочешь этого?– спрашиваю я, расстегивая шорты.

Длинные ресницы Пенелопы трепещут и она открывает глаза, не обращая внимания на

солнечные лучи и красные пятна, которые они оставляют на ее незащищенных руках. В

руках она сжимает зеленые травинки, держась за землю, чтобы не улететь, когда я

медленно толкаю пальцы в ее теплое местечко.

Моя девочка вращает бедрами на моей руке, я толкаю их глубже, и каждый из нас знает,

что это значит.

Склонившись над ее маленьким телом, я целую длинную шею Пен, а затем зажимаю

мочку уха между зубами.

– Мы можем остановиться, когда захочешь, – говорю я, слизывая слезинку, которая

скатывается из ее глаз.

– Я не хочу,– задыхаясь, требовательно отвечает она.

Прижимая лоб к ее виску я наблюдаю, как эта девушка берет то что ей нужно от моих

слишком рьяных пальцев, и как громкий звук из ее легких заставляет взлететь птиц с

веток, когда блаженство захватывает ее тело.

Легкое сияние охватывает ее уже влажную кожу, когда она возвращается ко мне, а я готов

сойти с ума от ее влажного центра. Цвета, которые возвращается на ее лицо только когда

мы делаем это, вновь окрашивают щеки делая ее более похожей на девушку, которая