Путь истинной любви

Косилка запускается снова.

– Лучше я пойду домой, пока не схватил боррелез. Идешь? – спрашивает Кайл. Он уже

направился туда, где находится его дом.

– Я с тобой, – говорит Герб, следуя чуть позади него.

Как бы я не хотел посмотреть на горящего клеща, но должен извиниться перед кое-кем.

– Очень по-особенному смотрятся твои штаны, заправленные в носки, Ди, – говорит Риса.

Ее острота колет меня прямо в живот.

Сжав губы, я медленно выдыхаю и разворачиваюсь. Моя сестра и Пенелопа, сидят на

верхней ступени крыльца рядом друг с другом. Заходящее солнце окрашивает их кожу, а

так же небо, в розовый, оранжевый и фиолетовый, и отбрасывает тени на их босые ноги.

Их кожа выглядит побитой и на голове у каждой неопрятный пучок из волос.

Риса надела очки Пен.

Пенелопа сверлит меня пустым взглядом, и я чувству свою вину еще острее.

– Прости меня, – говорю я с улыбкой, которую тут же хочу стереть с лица.

– Ты повел себя как настоящий негодяй, позволив ей пойти домой в одиночестве, –

говорит Риса. В уголке губ у нее зажат леденец и она нарисовала родинку на лице, чтобы

выглядеть как Мадонна. – Она могла заблудиться, гений.

Медленно подходя ближе к дому, я держу мои руки вверху, в знак капитуляции. Пен не

смотрит на меня, расположив свои локти на коленях и положив щеку на ладонь. Локон

волос падает на ее глаза.

– Пен, – говорю я, подходя ближе. Свежий аромат воды из разбрызгивателя кружится в

воздухе вокруг нас и чрезмерные распыления от оросительной системы соседей слегка

окутывают мою горячую кожу.

С ее стороны есть свободное место, куда я мог бы сесть, но острая боль в моем животе

предупреждает меня о том, что лучше этого не делать.

– Не переживай. Я составлю компанию твоей девушке сегодня, – моя сестра улыбается.

Щель между ее двумя передними зубами выглядит меньше, когда на лице огромные очки.

Пенелопа сидит как девственница, расположив локти в сторону и кончики ее ушей

розовеют от смущения. Ее смущение ставит меня в неловкое положение, неужели это так

плохо называться моей девушкой?

Не то, что бы она ею была.

Не то, что бы она когда-нибудь ей будет.

Я делаю шаг назад и выпячиваю свою грудь так, как будто я рассержен или что-то вроде

того и говорю:

– А я не знаю, на что ты злишься. Ты сама не захотела нас догонять.

Она резко перевела свои карие глаза в мою сторону, и ее розовые кончики ушей залились

алой краской. Пенелопа открыла рот, чтобы что-то сказать, но сжала зубы вместе и

свернула свои маленькие ручки в кулаки. Брови, которые у нее намного тоньше, чем у

отца, нахмурились точно так же.

Риса качает головой с небольшой ухмылкой в уголке губ.

– Мальчишки такие дураки! – говорит она громко, шлепая себя по колену. – Мама и папа

думают, что ты одаренный, со своими замечательными оценками и высокими целями. Но

ты, не более чем обычный, глупый мальчишка.

Я наверное, выгляжу как золотая рыбка, когда открываю и закрываю рот без какого-либо

звука. Удары сердца стремительно растут, и нервозность ползет по позвоночнику своими

костлявыми пальцами.

Риса скользит своими предательскими пальцами по загорелому плечу Пенелопы и вся

светится от гордости.

– Зарекись иметь дело с мальчишками, Пенелопа. Сделай себе одолжение и не

приближайся близко к пенисам, которые высасывают душу, – ее улыбка медленно

исчезает, и она медленно снимает с себя красные очки и передает их владелице.

Моя сестра что-то замышляет и это видно в ее глазах. Белое становится еще белее, зеленое

– зеленее. Должно быть ее бой-френд, гранж-рокер, снова ее бросил.

– Особенно, когда они в группе, – она практически орет.

Пенелопа встает. Я отступаю еще немного.

– Потому что вы все одинаковые, вы бесчувственные придурки! – Риса указывает пальцем

на меня.

Смех нарастает в моих легких. Я не могу справиться. У этой девчонки, несомненно,

будущее в театре.

– Мне нравятся туристические автобусы, – говорит она, указывая на себя, – я знаю все

тексты песен!

– Беги, – говоря ртом без звука Пенелопе.

Она слушает меня.

Следую прямо за ней, и как только я перебегаю передней двор Файнелов, знакомый звук

слышится у меня в ушах, и я холодею. Пенелопа достаточно умна и, не останавливаясь,

вбегает на крыльцо. Когда восемь разбрызгивателей появляются из земли, я попадаюсь

прямо на середине двора, и ледяная вода выстреливает в воздух и летит в мою сторону.

Я слышу его дьявольский смех прежде, чем вижу Уэйна позади водного крана, он стоит,

скрестив руки на груди.

Без сомнений, он смеется из-под своих усов.

***

Запах скунса сочится из комнаты Рисы и проникает тонкой струйкой в коридор, и музыка

долбит из динамиков так сильно, что весь дом вибрирует. Мама у двери Рисы, вся в

сомнениях что сделать: покрутить ручку ее двери или толкнуть дверь ладонью. Отец

стоит сзади, толкает очки вверх на нос, тяжело дыша.

– Солнышко, пусти меня. Давай поговорим об этом, – говорит мама таким спокойным

тоном, как море в летнюю погоду. – Сделай одолжение, милая. Убери скорее ладан, пока

соседи ничего не почуяли.