Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

Конечно же, святитель был человеком своего времени, скорее даже – человеком ушедшего XVIII века по серьезности и искренности следования высоким идеалам и принципам. Подчас эти принципы оказывались устаревшими. Так, в 1848 году митрополит Филарет резко одернул своего ученика, архимандрита Феодора (Бухарева), пытавшегося в серии статей «О Православии в отношении к современности» искать «мерцания Божия света» и во внешне нехристианских явлениях современности.

Но в то же время поражает верность старца митрополита высоким идеалам Церкви. Несколько десятилетий митрополит по своей должности входил в состав Комитета по строительству в Москве храма Христа Спасителя, а по своей деятельной натуре принимал активное участие во всех этапах создания храма – от проектов и строительства до эскизов росписей и настенных барельефов (он же и разработал сюжеты для них). 23 октября 1853 года он направляет генерал-губернатору графу А. А. Закревскому, председателю Комитета, записку о внутреннем устройстве храма, в которой пишет: «По древнему чину олтарь в церквах, особенно в соборах, как можно видеть в Успенском соборе, разделяем был на три части. Из них средняя, в которой престол есть собственно олтарь или Святая святых, боковая северная – жертвенник и боковая южная – диаконник, место приготовления утвари и облачений. Разделение сие важно и нужно, дабы в точности могло быть исполнено 69-е правило 6-го Вселенского Собора, которое говорит: токмо царь един и ин никто же от мирских человек во очистилище внидет. В церквах, в которых олтарь не разделен, мирские люди, имея нужду приходить к жертвеннику для принесения и принятия просфор, привыкают неосмотрительно приближаться и к престолу. В новосозданном храме олтарь в архитектурном устроении не разделен, но его пространству есть возможность дать ему внутреннее разделение так, чтобы оно далее может способствовать его благолепию. Для сего можно было бы от восточной стены до иконостаса провести линию резной преграды высотою несколько более роста человеческого…» (189, с. 247–250). Очевидно, что святитель ни много ни мало стремится создать идеальный храм, отвечающий его высокому представлению о святости Церкви, церковного храма и алтаря. Николай I отверг его предложение.

Едва ли можно подумать о наивности семидесятилетнего митрополита, предложившего нарушить привычный для поколений православных порядок, но он так понимал свой долг. Он мог промолчать, таить в душе и лишь временами переносить в проповеди свое трепетное отношение к Божию храму, но тут воспользовался царским повелением об «устроении храма сообразно с древним церковным обычаем», отнесся к формальному обороту документа серьезно – так, как может и должен относиться к жизни христианин. Это лишь один пример.

Митрополит стал духовным наставником для всей московской паствы, но за десятилетия сложился круг близких к нему людей, почитавших его как старца, духовного отца. Среди них были и известный вельможа князь С. М. Голицын, и простой чиновник М. М. Евреинов. К скромному Михаилу Михайловичу были обращены такие духовные наставления 11 июня 1827 года: «Молитва друг о друге есть лучшее из общений. Несовершенства же молитвы должно по возможности исправлять, но не должно унывать от них. Надобно различать дело молитвы от услаждения в ней. Дело делает человек, и должен делать постоянно и неослабно по правилу и порядку; а утешение дарует Бог по благодати, когда то нужно для привлечения или подкрепления человека и когда человек принять оное может». А князя святитель утешал 21 июня 1855 года после кончины его сестры Елены Михайловны: «Прейти от видимого в невидимое нам надобно; и верен и благ Господь, чтобы определить, кому когда лучше, кому ранее, кому позже» (187, с. 90, 85).

Он был строг к другим, но был строг и к себе. Одно его письмо к духовной дочери графине Е. В. Новосильцевой от 12 августа 1822 года заканчивается словами: «Простите, если я сказал много и ненужное». После преждевременной гибели ее сына Владимира святитель Филарет пишет безутешной матери: «Если не время желать Вам спокойствия, желаю Вам кротких слез, орошающих сердце, доколе взойдет солнце утешения, дабы из посеянного в слезах возросло нечто для радостной жатвы» (187, с. 218, 264).

Стоит упомянуть и о горячности митрополита, которую он сумел подавить уже в зрелые годы, и о его смирении. Он мог сказать резкое слово М. М. Тучковой (будущей игумении Марии), но потом поехать к ней с извинениями; спорил в московском Тюремном комитете с добрейшим доктором Ф. Ф. Гаазом, позднее вынужденно признавая его правоту; частенько бывал резок со священниками своей епархии, но его высокая требовательность объяснялась высотой его норм церковной жизни.

8

Эпоха имперской мощи России завершилась со смертью Николая I и поражением русской армии в Восточной войне 1853–1856 годов. С воцарением Александра II начиналась новая эпоха, которую позднее одни назовут «Смутным временем», другие – Великими реформами, третьи – «вынужденными уступками царизма».