Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

«Я чувствую, что предложенный мной подход к вере и к самим себе смутил некоторых из вас, – так начал свою беседу митрополит Антоний 16 мая 2002 года. – Недавно мне из России пришло несколько писем, в которых говорится: мой подход неправославный, и то, что я говорю, или просто ересь, или недостаточно продуманно». В чем же «наша проблема, вернее, вызов нам»? Для того «чтобы пребывать в истине, не достаточно провозгласить ее словами. Мы пребываем в истине только тогда, когда она становится нашей жизнью». «И цель нашей духовной жизни, с одной стороны, научиться различать, что есть тьма, а что – свет, но, помимо этого, жить светом, жить в свете» (9, с. 185, 198,239). Иначе говоря, трудные вопросы следует задавать прежде всего себе, а не окружающим или Церкви.

Нельзя не удивиться смирению самого владыки, открыто сказавшего: «Возможно, моя беседа покажется неясной, потому что я буду говорить о том, что старался понять, но пока не понял в достаточной мере» (9, с. 75). В этих последних беседах, своего рода духовном завещании владыки Антония, затрагивается немало трудных богословских тем, однако предлагается не учение, не непреложные истины, а искание живого сердца, трепещущего перед величием Бога и уверенного в Его любви. «Я надеюсь, что все сказанное мной хоть в малой степени поможет вам обрести свой собственный путь, каждому свой особый путь, который соединяет его со Христом Богом» (9, с. 255). По сути дела, предлагалось усиление мистического начала, что уже случалось в истории Русской Церкви в начале XIX века, также в эпоху крутых перемен в общественной жизни. В то же время не стоит забывать, что самый уклад церковной жизни в Сурожской епархии сложился весьма специфический, да и сам владыка Антоний не притязал на универсальность или неоспоримость своих взглядов.

Силы убывали. В мае 2002 года, уже зная свой диагноз – рак, он в последний раз возглавил работу Епархиального съезда, 30 июня совершил Епархиальную литургию. 27 апреля 2003 года владыка появился на Пасхальной службе, что стало огромной радостью для всех молящихся. Но то был последний его год.

4 августа 2003 года митрополит Антоний скончался. Его уход был с печалью воспринят во многих странах мира. Архиепископ Кентерберийский Роэн Уильямс говорил о значении личности владыки для всех верующих в Великобритании. Святейший Патриарх Алексий II направил епископу Сергиевскому Василию и пастве Сурожской епархии послание, в котором говорилось: «С глубокой скорбью вся полнота Русской Православной Церкви восприняла горестную весть о кончине видного иерарха и авторитетного духовного пастыря высокопреосвященнейшего митрополита Сурожского Антония. Кончина владыки Антония – это огромная потеря не только для верующих Великобритании, но и для всего православного мира. Покинул мир сей человек, который для многих стал поистине отцом и другом, остановилось сердце, горячо любящее Бога и Его Святую Церковь, умолкли уста неутомимого проповедника евангельской истины…». Его погребли рядом с матерью и бабушкой. На могиле поставили скромный православный крест.

Но остались более 20 книг митрополита Антония, в которых слышен его голос, ощутимо биение его беспокойного сердца. Он неизменно хранил верность России, говорил, что всегда мечтал вернуться в Россию, – и вернулся к нам навсегда в своих трудах.

Человек свободный и радостный Протопресвитер Александр Шмеман

Имя отца Александра Шмемана (1921–1983) хорошо знакомо в России. За последние годы его труды просто и естественно стали частью того обширного и разнообразного духовного наследия, которым богата Православная Церковь. Однако за страницами книг и статей все яснее проступает личность их автора – человека яркого таланта, сильной мысли и пламенной веры. Все яснее становится величина и сложность этой личности, ее значительность, но также противоречивость и внутренний трагизм.

Александр Шмеман родился в 1921 году в Эстонии, в русской эмигрантской семье Дмитрия Николаевича Шмемана (1893–1958) и Анны Тихоновны Шмеман (урожденной Шишковой, 1895–1981). Со стороны отца его предками были остзейские немцы. В императорской России его дед Николай Эдуардович Шмеман был сенатором и членом Государственного Совета, его отец сражался в качестве офицера лейб-гвардии Семеновского полка в годы Первой мировой войны, а в годы гражданской войны – как офицер Белой армии. В 1928 году семья Шмеманов переехала в Белград, а с 1929 года обосновалась в Париже. Детство и юность Саши Шмемана прошли во Франции, ставшей после революции 1917 года одним из центров русской эмиграции.