Путь истины

40. Я есмь только некое обличие, жалкая тень, если Ты не будешь во мне, и я в Тебе (Ин. 15, 4), если Ты не будешь основанием и сущностью моего существа. Всё, что я знаю, всё, что я испытываю, есть только искусственная мёртвая мнимость или некий смутный образ, неразличимая, мимопреходящая тень, если не Ты Сам просветишь меня, и если Ты Сам не дашь мне созерцать Тебя, о единственная сущностная Истина! Всё, что я ищу, что люблю, чем обладаю, есть только кажимость и тень, но не суть, если я не ищу Тебя Самого, не люблю Тебя Самого, не обладаю Тобою Самим, о единственное сущностное благо и радость, благобытие и слава души моей! Все мои дела, все движения и действования моих внутренних и внешних сил есть видимость, а не суть, если не Ты Сам будешь побудителем и движителем оных, о изначальная, единственно сущностная, благая и бесконечно плодоносная Жизнь!

41. Но что я говорю! Без Тебя я есмь не только лишь видимость и пустой облик, но и жалкое и мерзостное существо; и когда я действую сам по себе, то все мои дела, какими бы благими и святыми они ни казались, отвратительны, и более того – греховны пред лицом Твоим. Не только потому, что исходят они из меня, полностью проникнутого грехом и падшестью, но и потому, что я под всевозможными благовидными предлогами всегда и во всём ищу того, чтобы угодить самому себе и возвысить себя самого, и таким образом присваиваю себе честь, которая по высочайшему праву принадлежит только Тебе. О, богопротивная самость! Я ужасаюсь самому себе, когда рассматриваю себя пред ясным ликом Твоей чистоты. Я пропитан самостью; я есмь сама самость; все мои внешние и внутренние движения – самость; все мои (если они исходят от меня) добродетели – самость, и нечисты пред Тобою.

42. О, если бы Ты, мой Бог, мой Иисус, был во мне всем и действовал во мне всё, а я в своей самости мог бы больше не быть, и не иметь ни жизни, ни разума, ни воли, ни мыслей, ни единого душевного движения! Пусть, о Господи, навеки умолкнет и утихнет во мне то, что не Ты Сам говоришь и действуешь во мне, и что не есть Твоё! Займи всецело Собою то место, где ныне стою я, и твори во мне и чрез меня то, что Тебе благоугодно. Пусть моего «я» больше не будет, а только Ты будешь во мне всё во всём (1 Кор. 15, 28). Выведи меня таким образом из меня самого и из всего моего в Тебя, о мой Боже, моё начало и конец (Откр. 1, 8)! Тогда я не буду более пребывать в не-сущности и кажимости, но обрету суть и спасусь от всякого зла, к вечному прославлению имени Твоего. Аминь.

Трактат VIII Истинная мудрость, или пребывание только с Богом и в самом себе

«Помышляй, что в мире есть только Бог и ты —

и обрящешь великий покой в сердце своём».

Фома Кемпийский.

«О монашеском воспитании». Гл. 7

I

1. Никого по природе[239] не знаем мы так мало, как Бога и самих себя. Всё наше внимание занимают другие люди или не касающиеся нас вещи; Бога же и собственную душу мы забываем.

В результате наипечальнейшего нашего грехопадения человек сделался столь неразумным, что совершенно отвратился своей любовью, своим вниманием и своими действиями от Бога и прилепился ко всему суетному и ничтожному. И это безумие и повреждение простирается так далеко, что человек, полностью пленившись внешними вещами (которые не только ничего не дают ему для спасения и истинного блаженства, но ещё и препятствуют и вредят сему), совсем оставляет не только Бога, но и себя самого, то есть свою душу и её благобытие, к временному и вечному своему несчастью.

2. Невозможно без удивления смотреть, как разумное создание погружает и впутывает благородные силы своей души в видимые вещи мира сего, – при этом зная и признавая, что всё это тленно и преходяще, и несомненно должно быть оставлено в конце жизни. Но люди столь увлекаются вожделениями, заботой и беспокойством обо всей этой суете, что как умалишённые опьяняются ею и считают, что добиваются чего-то великого, когда их мирские дела идут так, как они хотят.

3. У всякого такого безумца имеются свои куклы и свои никчёмные фантазии. Один занят честью и положением в обществе; другой – деньгами и имениями; третий – удовольствиями и ублажением плоти. Они думают и говорят о купле и продаже, о домах и хозяйствах, о мебели и платьях, о еде и питии, обо всём, что происходит здесь и там, – и думают и говорят не как о том, чем по необходимости мы вынуждены поддерживать нашу временную и преходящую жизнь, но как о самом главном, со всем прилеплением души, как будто бы это было действительно чем-то великим и важным.