Путь из леса

Но вдруг из дальнего конца анфилады тихонько доносится ритмичный скрип лестницы, потом уверенные шаги сапог со шпорами по навощённому паркету — и в комнату, обмахиваясь шляпой, заходит рослый и худой мужчина с аккуратно подстриженной растительностью вокруг рта, длинными, до плеч, каштановыми волосами, весь в чёрном, за исключением снежно-белых воротника и манжет, выпущенных из-под камзола, да ослепительно надраенной золотой цепи толщиной в палец, на которой висит, болтаясь на груди, маленький, но тяжёлый знак Общества Мышеловов[6] в виде золотой дохлой мыши с бриллиантовыми глазами.

3

— Приветствую тебя, дорогой мой кузен, — заявил этот человек, которого звали дука Местрос Фаба из Дерры Аттоуской, комес Ретавии, Малкиона и Астрильда, один из самых богатых и влиятельных магнатов Империи — и третий, наверное, вельможа по значению в доме Аттоу.

Никаких имперских должностей он не занимал, но ослушаться его приказа могли, пожалуй, только Император, глава дома Аттоу, вице-король Марки и маркомесы. Остальным встало бы себе дороже.

Дука Местрос контролировал войско из пятнадцати компанид, каждая от одной до полутора тысяч человек, с кавалерией, артиллерией и прочим снаряжением. Не всякая страна могла таким похвастаться. А когда родня интересовалась, сколько у него кораблей — он небрежно ответствовал: «Да не помню я… где-то десяток, два… их всё время строят и топят, строят и топят — разве посчитаешь…».

В Марку он приплыл на одном из тех самых своих кораблей, примерно на неделю позже, чем привезли примеса Йорре. Привёз из столицы важные новости про состояние здоровья Императора и планы дома Аттоу. И с тех пор каждый день заявлялся к кузену поболтать — вроде бы, о пустяках, но на самом деле о вещах серьёзных и важных, которые умудрялся сообщать вскользь, легкомысленным тоном.

Вице-король его побаивался. Дом Аттоу большой. Очень большой. Ветвей он насчитывает более дюжины — и кузены, хотя происходили из одной семьи, были из разных веток: дука Местрос по мужской линии, а дука Ансаль по женской, из Аттоу была его матушка.

Художник, между тем, перекосил свою подвижную физиономию и, пытаясь быть почтительным, попросил вице-короля, растягивая конечные гласные и делая ударения в странных местах:

— Вашаа свиетлоость, любезничаайте, возвратитее себиаа в положеннооее положенииее, пожалуйстааа.

Вице-король пожал плечами, стараясь не заржать, и вновь принял величественную позу. Дука Местрос улыбнулся:

— Терпи, кузен, величие всегда требует терпения. Зато потом!

— Тебе бы всё шутить, — проговорил вице-король, стараясь поменьше шевелить губами, — а я тут уже больше месяца так мучаюсь.

Кузен его без церемоний зашёл за спину портретиста и, окинув взглядом мольберт, заявил:

— Ну, я думаю, уже немного осталось. Правда ведь, друг мой? — Обратился он к художнику любезнейшим тоном, от которого тот, тем не менее, уронил палитру:

— Да, да, разумнеейсяа, естщоо, можеет, недиеелия.

— Ну вот и ладно. А что, кузен, слышал ли ты последние новости про нашего мальчика?

— Вроде бы, он исчез вместе с Бранку и остальными где-то возле Альвиана.

— Да, и я уже опасался, — дука Местрос выговорил это слово таким тоном, будто хотел сказать «надеялся», — что случилось стра-а-ашное! — Он принял театральную позу, как в старинной трагедии.

«Да уж, — подумал вице-король, — опасался ты. Не ты ли всё и подготовил, чтобы убрать последнего наследника, когда стало ясно, что Император не заживётся?»

— Так что там с примесом?

— Да ты и вправду не знаешь. Гони ты своих чиновников, они зажрались и ничего не делают. — Кузен помолчал, подошел к столу и налил себе сока со льдом из стоящего там кувшина. Неторопливо выпил, мелкими глотками, делая паузы, паршивец, чтобы помотать душу вице-королю.

— Ну так вот, дорогой мой кузен. Ты не поверишь, но этого мелкого надоеду действительно захватили альвы. И они действительно перебили всех, кто с ним был. И я уж было думал, что и его… Но — раз, два — и мальчишку у альвов отбили!

— Отбили у альвов? Да ты шутишь? Как это возможно?

— Как именно отбили, не знаю. Мне прислали птицами донесение из Кармона, сам понимаешь, в птичьей депеше много не расскажешь. Всё, что я знаю: во-первых, был бой, и были потери. В Кармон вернулись раненые, которых отправили короткой дорогой. Во-вторых, мальчишку везут куда-то к морю, по Старокармонской дороге. В-третьих, его сопровождает столичный каваллиер, именем Дорант из Регны, он же и организовал его спасение.

— Дорант? Дорант из Регны, как же. Я же его и сделал каваллиером после одной битвы. Потом его ранило, и он ушёл из войска. Как помнится, зарабатывает поручениями, решает для нанимателей всякие дела.

— Какие дела?