Он пребывает с умом, не одержимым страстным желанием, не охваченным страстным желанием, и он понимает спасение от возникшего страстного желания таким, какое оно есть в соответствии с действительностью. Он пребывает с умом, не одержимым недоброжелательностью… Он пребывает с умом, не одержимым ленью и апатией… Он пребывает с умом, не одержимым беспокойством и сожалением… Он пребывает с умом, не одержимым скептическими сомнениями, не охваченным скептическими сомнениями, и он понимает спасение от возникших скептических сомнений таким, какое оно есть в соответствии с действительностью. Он медитирует, не полагаясь на землю, медитирует, не полагаясь на воду, медитирует, не полагаясь на огонь, медитирует, не полагаясь на ветер, медитирует, не полагаясь на пространство, медитирует, не полагаясь на сознание, медитирует, не полагаясь на отсутствие чего бы то ни было, медитирует, не полагаясь на ни-восприятие-ни-невосприятие, медитирует, не полагаясь на этот мир, медитирует, не полагаясь на другой мир, также он медитирует, не полагаясь на видимые, слышимые, ощущаемые, сознаваемые [объекты], которые достигают ума, которые [ум] ищет, вокруг которых [ум] кружится. И тем не менее он медитирует[159].
Освободившись от привязанности и к материальным, и к нематериальным восприятиям, мы, однако, продолжаем медитировать. Что это за медитация, которая не зависит от объекта медитации и которая не определяется позой, восприятием или техникой? Что это за медитация, которая не ограничивается восприятием физических или умственных объектов, не определяется развитием духовных факторов и не ограничена пространством и временем?
Чтобы это понять, нужно рассмотреть медитацию за рамками организованных практик, которые развивают определённые факторы ума. Учения Будды ведут к опыту пустоты и постижению освобождения от привязанностей, не связанному с концепциями и общепринятыми восприятиями. Этот опыт – нерождённый, неизменный, несформированный и неизмеримый. Его нельзя охарактеризовать как вещь, место или процесс. Опыт пустоты возникает, когда прекращается цепляние и когда сознание не движется к восприятиям, чтобы создать чувство «я» через отношения с умственными, физическими и социальными контактами. Угасание этих формаций пробуждает такое стойкое состояние чистого отдохновения, вне любых крайностей и измышлений, которое можно описать как пребывание в пустотности, пребывание в пустоте или постижение бессмертного.
Созерцание пустоты требует, чтобы ум открылся простоте реальности. В медитации будут возникать проблески реальности, превосходящей привычную. Пусть эти проблески содействуют освобождению.
Пусть нецепляние ежедневно проявляется в важном и в мелочах. Что вы знаете, когда избавляетесь от привычки видеть мир сквозь призму привычных формаций «я», «мне» или «моё»? Когда вы наблюдаете бессущностный характер вещей или переживаете пустоту мыслей, тем самым вы понимаете, что сущности нет и у самого практикующего.
Пустота, если её приписывают только миру явлений, порождает ошибочное представление о наблюдателе, который видит пустоту. Тогда пустота превращается в концепцию, и практикующий снова попадает в ловушку этого признака духовного успеха. Перестаньте цепляться за двойственное воззрение, где есть спокойный ум, который смотрит на внешние объекты и видит их пустоту.
Стабильность сосредоточенного ума позволяет видеть пустоту мыслей, не поддаваясь привычной склонности к цеплянию. В этом состоит одно из важных преимуществ самадхи: оно содействует отпусканию
В состоянии сильного сосредоточения восприятие обычно кажется изменённым. Вы можете выйти из нематериальных сфер и блуждать среди повседневной суеты, по-другому воспринимая реальность. Эти состояния сознания отличаются от обычных. Они по определению являются изменёнными. После достижения нематериального состояния вы сможете видеть мир более ярким, ясным, сияющим, пустым и лишённым сущности. Может возникнуть впечатление, что вещи утратили плотность. Восприятие прозрачности, когда оно относится к телесным объектам мира, – только обусловленное изменённое состояние. В медитации такие восприятия приходят и уходят, и они могут приносить существенную пользу – или же нет. Однако этот сдвиг в восприятии может указывать на другой способ отношения к вещам – на познание, которое очищает опыт от представлений.
Деятельность цепляния обычно создаёт тонкое ощущение плотности в уме. Подлинное бремя – это привязанность, а не восприятие. Дерево не нуждается в большей лёгкости. Зданию не нужно лучиться сияющей ясностью. Нет смысла отрекаться от материальности мира. Специфическая плотность обыденных вещей – не ваша забота. Пусть ею занимается природа.