Путь к Эвенору

— Тэннети, держи рогатину наготове, пистолет и лук под рукой. Андреа, взведи курок и поставь на предохранитель... Я соскользнул с седла и принялся надевать тетиву на лук. Ахира покачал головой.

— Нет, Уолтер. Ты обойдешь их с тыла и выгонишь на нас.

Он протянул мне пару гранат.

Я браво ухмыльнулся и сунул гранаты в карманы. Во всяком случае, я надеюсь, усмешка выглядела бравой — мне она стоила немалых усилий. Хорошо, спутники у меня не слишком наблюдательны.

— А если они бросятся не на вас, а на меня?

Гном усмехнулся в ответ.

— Тогда мой тебе совет: лезь на дерево. И побыстрее.

Разведка в лесу — отчасти искусство, но в основном — ремесло.

Не важно, кто вы такой — человек, зверь или еще кто: если двигаться напрямик по лесной подстилке, сучкам, сухим листьям и бог знает чему еще, вас неминуемо услышат. Хитрость в том, чтобы ступать на слежавшуюся землю, плоские камни и свежую траву. Это может оказаться трудно, если при этом еще необходимо держаться поблизости от деревьев.

К месту, где могла быть стая, я зашел с подветренной стороны; шуму от меня было больше, чем мне бы хотелось, но вряд ли его можно было услышать издалека. В конце концов, мое дело — спугнуть их и погнать к друзьям.

Ничего себе подарочек друзьям?

Ладно, это Ахира придумал, не я. Да и не будет у них сложностей: зачем тогда все эти ружья и луки? Моя же задача — остаться живым и непокусанным, пока я ищу стаю.

Хм... Будь я вожаком волчьей стаи, я бы выставил часовых на некотором расстоянии от главного лагеря. Занятная математическая задачка: чем дальше от лагеря круг часовых, тем больше от них пользы, но тем больше их нужно. Решить ее, вероятно, можно методом минимакса или методами теории игр — но не думаю, чтобы волки применяли то или другое.

Можно, конечно, сделать и по-другому: время от времени высылать дозорных обходить лагерь — вместо или плюс к постоянным часовым.

Я не знаю, был то спрятавшийся часовой или я наткнулся на патруль, но на меня, чуть прошуршав листвой, обрушились из темноты две сотни фунтов жесткой шерсти и жуткой вони. Зубы щелкнули, целясь сомкнуться на моей ноге... которой там уже не было. Сыночек Эммы Словотской не такой дурень, чтобы дожидаться, пока его сожрет волк.

Я скакнул вбок и от души пнул волчару — большого вреда это ему не причинило, но мимо он проскочил.

Когда он повернулся, я уже был на ближнем дереве — болтался на толстом суку. Сердце у меня трепыхалось где-то в районе пяток.

Пока я карабкался на сук, вдалеке раздались крики и выстрелы, но все это казалось куда менее важным, чем волк — он царапал ствол, пытаясь меня достать.

Зверь взвыл один раз — и умолк: ни рычания, ни лая. И это было Страшнее рычания. А видеть, как он всякий раз подбирается, готовясь к прыжку, было еще страшнее.

Я знаю: считается, что я всегда спокоен и холоден. Но так бывает только в рассказах — и никогда на самом деле. Пальцы мои дрожали, но я все же вытащил из кармана гранату и попытался запалить фитиль трением о ее шершавый бок. Судя по крикам и выстрелам, бой подходил к концу, но все равно имело смысл попробовать выкурить из лесу тех волков, которые в нем еще остались.

Пока же мой новый приятель молча пялился на меня снизу , переводя дух между бросками на ствол. Зубы его лязгали у самых моих пяток. Я начал подумывать — не встать ли мне на ветке в полный рост, но решил, что так запросто можно потерять равновесие. Еще я думал, не дать ли ему по морде, но и об этом я пока только думал.

С третьего раза фитиль наконец занялся, и когда он разгорелся, я со всей силы метнул гранату туда, где, по моим прикидкам, должна была быть стая. Теперь можно и моим приятелем заняться.

Мне бы очень хотелось рассказать, как умно и геройски я себя вел, но все, что я сделал, — это всего лишь вытащил один из подмышечных пистолетов и взвел его. Зверь как раз готовился к прыжку, так что мишень у меня была что надо, и я мягко спустил курок. Считается, что стрелять вниз трудно, но это только когда цель не просто внизу, а еще и вдали — приходится вводить поправку на то, что цель ниже тебя.

Но сейчас волк был прямо подо мной, так что я навел мушку ему на грудь и спустил курок. Грохот, облако вонючего дыма — и вот зверь уже валяется в луже собственной крови.

Его стекленеющий взгляд следил за мной, когда я спускался вниз.

Тут не было ничего личного — уже не было. Волк защищал свою стаю, а я защищал свою, и у меня было оружие, которого он не привык бояться. Я мог бы сказать, что сожалею, но это не так.

Если о чем я и сожалел, так о том, что мы не на одной стороне. Он оскалился и зарычал при моем приближении, по-прежнему мечтая ощутить на зубах вкус вражьего мяса. И тем напомнил мне моего давнего друга.

Я достал метательный нож и со всей силы всадил его в волчье горло. Кровь оросила грудь и впиталась в землю. Он умер быстро.

Я знаю, в это самое время где-то разорвалась граната, и я должен был бы обратить на это внимание, но, честно говоря, мне это не запомнилось. Понимаете, я не герой, но рядом с погибшим волком меня удержала не трусость.

А то, что мне было очень на душе хреново.