Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния

Баба Тося молчала. Конечно, нехорошо приставать к больной с вопросами, тем более с таким вопросом, но мне было очень важно услышать ответ. Чрезвычайно важно для всей моей будущей жизни.

— Вы с ним сделали что-то, баба Тосечка?

На постели раздались какие-то квохчущие звуки, одновременно напоминающие хрип и бульканье. Я испугалась, не агония ли это, но... увидела, что бабка смеялась! И так просто, так добродушно, что ответ стал ясен сам собой: не проклинала она никого и вообще не знает, как это делается. Так что же — выходит, действительно за них с Валькой вступился Бог?

— Иди... выпусти ее... — просмеявшись, икнула бабка. — А я подремлю пока, устала...

— Может быть, примете лекарство?

— На что мне... все равно помирать. — Я заметила, что бабкин голос стал крепче, речь реже прерывалась вздохами. — Зато теперь уж не зря помру!

Из ванной вновь послышался шум: Валька стучала в дверь и требовала, чтобы ее немедленно выпустили. Я кинулась к ней, но по пути наткнулась на двух только что вошедших женщин в белых халатах, очевидно, врача и фельдшера. Они растерянно оглядывались, пытаясь понять, куда занесла их судьба. Само собой, им было неуютно в такой квартире, Валькины крики действовали на нервы, и только врачебный долг еще удерживал их здесь. Я скорей повела прибывших к бабке, успокаивая, как могла, на ходу. А потом улучила секунду, чтобы бегом вернуться в переднюю и отодвинуть запор на двери ванной, выпустив ничего не понимающую, красную от бросившейся в лицо крови Вальку.

24

У меня не было телефона Леонида Сергеевича, поэтому весь остаток дня я изнывала от невозможности ему позвонить. Наверное, он ждал меня в условленном месте, а потом решил, что я его обманула: сказала, что приду, и не пришла. Ведь он специально звонил за час до встречи, подтверждал нашу договоренность. Это было в то время, когда я искала у себя подходящий костюм или платье. А потом мама надоумила меня пойти за одеждой к Вальке, и там я застряла до позднего вечера. Но что мне было делать?

После того как «Скорая» уехала, баба Тося заснула. А мне пришлось успокаивать Вальку — у ней задним числом началась истерика, еще усилившаяся после того, как я рассказала ей про Рауля. От нежданной радости тоже бывают истерики. Валька требовала, чтобы я вновь и вновь пересказывала ей ход событий с того момента, как Рауль запер ее в ванной. Кто что сказал, и кто что ответил, и что после этого было. Мы ушли в кухню, чтоб не тревожить больную, и трепали языками до тех пор, пока они не стали у нас заплетаться. Тогда Валька догадалась принять немножко прописанного бабке лекарства, чтобы успокоиться. Но как только оно подействовало и я с чистой совестью собралась домой, пришла с дежурства Тамара Федоровна. Валька даже не звонила ей о том, что недавно бабушке было совсем плохо.

В общем, пришлось еще объяснять, что, как, почему. Хотя о возможном приезде Садика мы с Валькой, не сговариваясь, промолчали — боялись сглазить.

— А зачем Рауль приходил? — хлопала накрашенными ресницами Тамара Федоровна.

— Попрощаться с бабушкой хотел, ведь они раньше общались, — капризно тянула Валька: мол, сама, что ли, не понимаешь.

— Может быть, у него есть к нам претензии?

— Это у меня к нему должны быть претензии! — сверкнула глазами Валька. — И у тебя... А то взяла с него денег и думаешь, все теперь прекрасно! Да ты продала меня, понимаешь?

— Как ты с матерью разговариваешь!

Тут я толкнула Вальку под бок — молчи, мол, раз тебе теперь светит Садика растить — и ушла к своей мамочке, которая уже начала волноваться. Хорошо, она не знала, что я рассчитывала вернуться сразу, а то бы вовсе с ума сошла. Правда, на ее беспокойстве стоял рычаг блокировки — что я не где-нибудь, а у Вальки. С детства надежный адрес.

— Что ты ходишь, Мальвиночка, как потерянная? Иди поужинай и в постель. Нюту я уже покормила, она съела бульон с курочкой — и снова спать. Это ж надо, так истощиться девочке!

— Где я его теперь найду? — сквозь зубы пробормотала я.

— Кого, Мальвиночка?

— Леонида Сергеевича! Это тот, с которым мы должны были встретиться, чтобы идти в школу моделей!

— А он кто? — помолчав, спросила мама.

— Бомж с чердака! То есть журналист.

Мама с опаской на меня посмотрела, но ее воспитательным методом всегда было терпеливое ожидание. А я возликовала, поняв, что она снова спасла меня, моя милая мамочка — теперь я знала, где искать того, кто мне нужен. Хотя это было, конечно же, нелогично, да и вообще, с какой стати... Ведь он больше не ночует на чердаке. Но я уверилась, что чердак — это именно то самое место, которое мне надо посетить.

— Куда ты так поздно? — холодней, чем обычно, спросила мама.

— Схожу на чердак. Не волнуйся, мамуль, я скоро!..

— Ой, Мальвина, вот что мне больше всего не нравится в твоей работе, так это то, что ты должна бомжей выгонять. Ведь несчастные люди, им идти некуда! И потом, для молодой девушки... Да ты уж давно их не выгоняла, что ж теперь вздумала?

— Надо ж когда-то, — лицемерно ответила я.

— Ну так иди, пока они совсем спать не легли!