Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния

Пока я так думала, шаркая во дворе метлой, мимо пробежал Валькин Садик, а через пару секунд показалась и она сама. Вот уже несколько дней мою подружку было не узнать, настолько она преобразилась. Красавица — раз, самая счастливая — два. Если бы у нас бывали конкурсы счастья, Валька наверняка заняла бы первое место. Как и на конкурсе красоты. Теперь в ней, во всей ее фигуре сквозит какая-то приятная материнская важность, походка у ней плавная, лицо сияет. Глядя на нее, сразу вспоминаешь давнее, что мы учили когда-то с Иларией Павловной: «А сама-то величава, Выступает, будто пава; Месяц под косой блестит, А во лбу звезда горит...» Месяца и звезды, конечно, не было, но зато в Валькиных глазах отражалось солнце: черноволосый, живой, как ртуть, Садик. Очень интересно было наблюдать их вдвоем: сын совсем не похож на мать, и в то же время видно, что они именно мать и сын.

— А чего ты не здороваешься с тетей Мальвиной? — протяжно, как она стала теперь говорить, спросила Валька.

— Здрасьте, тетя Мальвина! — выпалил малыш и оглянулся на мать: правильно ли он сказал?

— Здравствуй, Садик! Вы что, гуляли?

— Мы были в поликлинике. Надо карточку заводить, — рассмеялась от счастья Валька. — Ведь теперь мы тут прописаны и будем лечиться по месту жительства. Ты помнишь нашу детскую поликлинику, Мальвинка?

— Еще бы не помнить! Я желаю тебе, Валька, всего-всего... А скажи, как здоровье бабы Тоси?

На Валькино лицо набежала тень — это была единственная тучка, омрачающая последнее время ее ясный день. Бабка, конечно, страшно обрадовалась Садику, и это на какое-то время дало ей новые силы. Но ведь восемьдесят девять лет не шутка. При том что она уже месяц лежала, не вставая, надолго рассчитывать не приходилось.

— Бабка плохо. Лежит, лежит, потом вдруг вроде задремлет и начнет во сне бормотать: «Аш-два, аш-четыре, квадрат поражения! Начинаю наводку!», и еще что-то такое, с войны...

Я даже не знала, что сказать. Мне вдруг так удивительно показалось, что знакомая с детства баба Тося, оказывается, несет в себе частичку того времени, о котором мы только слышали и в книжках читали. Я, конечно, и раньше об этом знала, но все равно... Неужели сейчас в Валькиной квартире взаправду звучит тогдашнее «квадрат поражения», «даю наводку» и прочее?..

Между тем Валькин подвижный Садик давно уже соскучился стоять возле нас и побежал на качели, потом подтянулся на низеньком турнике, сиганул в песочницу и раза три обежал вокруг горки. Он наследовал наше с Валькой детство, как и мой ребенок когда-нибудь будет его наследовать...

И тут сверху раздался слабенький голос, старающийся погромче крикнуть: «Мальвина!» Я задрала голову и увидела на балконе Нюту, накрытую с головой маминой старой шубой. Было холодно, и Нюта не решилась выйти на балкон в одном халатике. Она боялась простуды, значит, она больше не думает, что единственное возможное для нее будущее — скорая смерть.

Худенькая бледная Нюта выглядывала из маминой шубы как из мохнатого хвойного шалаша. Она махала руками, пытаясь мне что-то просигналить. Я крикнула ей, чтобы ушла с балкона, а я сама сейчас поднимусь в квартиру.

— Подойди к телефону, Мальвина! Он ждет!..

— Кто? — смущенно пробормотала я, думая о том, что просто так Нюта не стала бы звать меня со двора. Значит, ей понятно все, что со мной последнее время происходит.

— Возьми трубку, узнаешь.

С надеждой и волненьем, единство которых вновь напомнило мне замороженное шампанское, я подошла к телефону.

— Здравствуйте, Мальвина, — строгим невеселым голосом поздоровался Леонид Сергеевич. Но мне показалось, что этот голос чуть-чуть дрожит или, во всяком случае, готов задрожать, — и это сразу сделало все легким и радостным. Не замороженное шампанское, а сладкий фруктовый сок комнатной температуры.

— Я подумал, что, может быть, вы все-таки захотите сходить в школу моделей. Полагаю, что это важно для вашего будущего. И будьте спокойны, это никак не связано с моей персоной. Я просто иду проводить вас, помочь на первых порах — вот и все.

— Вы подумали, я не пришла, потому что чего-то испугалась? — Без всякого осознанного намерения с моей стороны мой голос источал лукавую сладость.

— Вам весело, — констатировал Леонид Сергеевич с едва заметным вздохом. — Что ж, это хорошо, что вам весело. Но я говорил о деле. — Его голос вновь потвердел. — Вы в самом деле хотите заниматься моделированием?

— Конечно, хочу. Я не пришла только потому, что возникли срочные дела. Меня не отпустила Валька. Она думала, баба Тося при смерти...

— Баба Тося? — встрепенулся Леонид Сергеевич. — Ну и как она сейчас?

— Пока жива, хоть и не встает уже порядочно времени. Валька говорит, она бормочет что-то из тех дней, когда была зенитчицей... Что-то военное... И знаете, Леонид Сергеевич, какую потрясающую новость я вам сейчас скажу? Ведь вы еще не в курсе... Вальке Садика привезли!

— Вот это да! — Он был по-настоящему потрясен, просто ошарашен. — Вот чего нельзя было ожидать!.. Но каким образом, Мальвина?.. Ведь наша целенаправленная акция провалилась!