Путь к Океану<br />Повести и рассказы

Владимир Фил ПУТЬ К ОКЕАНУ Повести и рассказы

ПУТЬ К ОКЕАНУ

Юбилей

Возвращаясь домой около полуночи, я услышал прокуренный баритон, раздающийся из распахнутых окон нашего бара. «Мы Мореманы, весёлый народ — всё пароходство пляшет и поёт», — звенела гитара. Я сразу узнал голос моего старого друга Декса, хоть и слышал последний раз его пение лет десять назад. Заинтригованный столь редкостным концертом и довольный тем, что отпала нужда тащиться в пустую квартиру, я спустился в полумрак бара «Три ступеньки», окунувшись в аромат рома и марихуаны. За нашим столиком в дальнем углу, наедине с большой бутылкой Captain Morgan и шестистрункой развалился Декс, продолжая наяривать: «В любом укромном месте мы ёпнем грамм по двести, в кармане не имея ни гроша!» У кранов с пивом всплыл бармен Вадик, но Декс, увидев меня, остановил его жестом:

— Сегодня никакого пива, Фил! Только старый добрый ром. Приветствую на борту нашей шхуны, старый бродяга!

— Хай, Брат! За что пьём? Сегодня вроде никакого мореманского праздника.

— Мой личный юбилей отмечаем.

Вот же, совсем из башки вылетело, что у Декса днюха сегодня. Но точно помню, что дата вовсе не круглая. К тому же, после тридцати мы перестали отмечать эти две вехи по пути на тот свет — день рождения, да и новый год.

— Ты, по-ходу, годы попутал, Братан, — какой накер юбилей в сорок восемь лет?

— Да уж не какой-нибудь сраный, типа полтоса со дня рождения, на годометр намотанного. Ровно тридцать лет назад я в этот день Африку огибал из Атлантики в Индючий.

— Куя се… За это внатуре стоит пить ром! А потом с тебя рассказ причитается. Салют, дружище!

— Салют!

Мы бахнули по полному бокалу и запили пепси. Декс взорвал косяк, сделал несколько глубоких затяжек и передал мне:

— Опять инет своей писаниной засираешь? Читают хоть?

— Да, есть немного, хотя я статистике не доверяю. Нужно просто зайти на страницу, открыть произведение и прочесть пару строчек, чтобы бот фиксанул нового читателя. Несколько чел есть, по-общению с ними видно, что они в теме.

— Да ну и куй с ним, главное, что мне нравится, суть-то в том, что мы с тобой сдохнем, а эти цифирьки-буковки долго будут висеть в сети — хоть что-то после нас останется.

— Ладно, завязывай с лирикой и гони рассказ. Только попроще — представь, что слушающий чел моря не нюхал, и поменьше мата.

— Ах-ха-ха, это ты-то не нюхал, что ли? Ладно, всё путём.

Устроившись поудобнее, я врубил диктофон, и, попыхивая папиросой, приготовился слушать.

— Работал я тогда свой первый рейс матросом на СРТМк «Хэви Метал», небольшом морозильном траулере, — начал Декс свой рассказ. Промышляли хек в ЮВА — Юго-Восточной Атлантике, возле берегов Намибии, или территории, оккупированной ЮАР, как это тогда называлось. Ловили, морозили, набивали трюм, выгружались на плавбазу, и тупо по-новому кругу. Рутина, млядь, скука смертная. К тому же основной прикол заключался в том, что наша зарплата не зависела от выработки, сидели на окладе, так как числились в рыбразведке, то есть должны были искать крупные скопления рыбы и передавать координаты промысловикам нашего пароходства. А на деле — находим косяк, и пока сами не начерпаемся, молчим, потому что план давали такой же, как у промысловиков, а нет плана, нет и премии. Такое вот обычное совковое изъёпство.

Однажды скидываем в очередной раз сотку тонн на плавбазу, а нас неожиданно грузят снабжением для рыбака типа нашего и отправляют в Мапуту, где он в межрейсовом ремонте стоял. Не пойдёт же ванна к мыльнице — проще другую мыльницу послать, — заржал Декс.

— А Мапута, Брат, это уже Индючий океан. Прикинь, как меня торкнуло — в первый свой рейс прокатиться из Атлантики в Индючий через Добрую Надежду, да ещё отдохнуть от порядком подзаипавшего промысла. К тому же, бывалые рассказывали, что в Мапуте той классный чейнч можно сделать — обменять заношенные треники и застиранные рубашки на настоящие африканские маски и большие красивые морские раковины, на которые богат Индючий океан. Плесни-ка рому, в глотке пересохло.

Смочив горло, Декс продолжил:

— На переходе три матроса стоят вахту на руле четыре часа через восемь, остальные занимаются палубными работами восьмичасовой рабочий день, создавая рабочий вид и попросту проёпываясь. Меня определили на вахту третьего штурмана с восьми до двенадцати, что было мне гораздо больше по душе, чем валять дурака на палубе. Особенно вечером — ложишься на заданный курс, ставишь руль на автомат и спускаешься варить кофий. В это время в рубку подтягивался стармех, большой спец по части анекдотов и всяческих морских баек, так что четыре часа вахты проходили влёт, особенно для меня, салаги, которого считали за равного.

На подходе к мысу Доброй Надежды начинало штормить. Пришлось снимать руль с автомата, который не держал курс при волне, и становиться рулить самому. Однако, это особо не напрягало — не на «утюге» же без гидроусилителя по серпантину едешь, — снова захохотал друг, которого явно пёрло от таких сравнений.