Путь к отцу

О чем они после говорили — Ниночка почти не запомнила. Только она уже была и не против, чтобы он слегка поприставал, совсем немножко... Они слушали хорошую музыку: в комнате имелся стереомагнитофон со множеством записей. Игорь наливал сухое вино, лимонад, подкладывал ей в тарелку салат оливье, цыплят табака, пельмени в омлете — все это он купил в ближайшем ресторане. На вопрос, откуда у него такие деньжищи, чтобы по ресторанам ходить, он признался, что по вечерам с ребятами ходит на соседний завод подрабатывать.

«А вообще-то он парень ничего, зачем уж так-то себя в бабники и пьяницы прописал? А уж красавец... умница, отличник... Поэт, между прочим. Я бы тебе, Игорек, все простила, только бы ты рядом был».

Потом на столе появилась еще одна бутылка вина, уже покрепче. Игорь быстро пьянел, бил себя в грудь и обещал «всем все поотрывать, ежели что». Потом вдруг поднял глаза на Ниночку, оглядел пристально, смутив девушку до румянца, и после долгой паузы произнес:

— Хорошая ты девчонка! А я… такая мразь!

Мягко выпроводил девушку и поплелся искать себе подобную.

Ниночка долго с жалостным повизгиванием скреблась в дверь своей комнаты, но там шушукались и не открывали. Спустя минут десять из комнаты выскочил всклокоченный Витька и, ругаясь, убежал. Света выслушала извинения Ниночки, поворчала и заснула. А Ниночка всю ночь не спала, только думала, мечтала, иногда всхлипывала.

Игорь жил своей веселой жизнью: учился и работал, гулял и читал со сцены свои стихи, менял девушек, друзей, модную одежду. Иногда заходил к Ниночке, удивлялся, что она в комнате почти всегда одна, дарил ей цветок или мороженое и, вздохнув, уходил.

Недели за две до сессии в их группе появилась новенькая: она перевелась из университета. Девушка, звали ее Марина, была стройной и красивой, как актриса. Однажды на зачете Игорь подошел к Марине и попросил ее пропустить вперед: он, как всегда, торопился. Марина свысока глянула на Игоря и, по-кошачьи фыркнув, отказала. Ниночка уступила свою очередь, чем Игорь и воспользовался. Когда Ниночка с зачеткой в руках вышла из аудитории, Игорь ждал ее:

— Нинок, а не пойти ли нам вместе?

— Пойдем. А куда?

— Сегодня в Кремле классический джаз. Мы еще успеем.

На подходе к Кремлю где-то за километр уже спрашивали «лишний билетик». Ниночка впервые оказалась на концерте, ей все здесь было интересно: роскошно одетые дамы с мужчинами в галстуках-бабочках, буфет с шампанским, странные молодые люди с начесанными волосами, колонны, ковровые дорожки.

Но самое главное — Игорь был рядом, угощал ее шипучим вином, бутербродами с икрой и рассказывал о джазе, как его нужно слушать и что такое импровизация. Сначала Ниночка стеснялась своего более чем скромного вида, но Игорь успокоил ее тем, что она здесь «самая красивая», а одеваются на джазовые концерты «кто как захочет, потому что это не музыка толстых, а музыка пьяных, тоскующих по Африке негров». А если Игорю все равно, то и Ниночке нормально.

Впереди сидела занятная парочка: пожилой седоватый мужчина в свитере с бородкой и молодая девушка в очках. Во время импровизации, когда саксофонист выдувал из своей изогнутой замысловатой трубы какие-то заунывно-воющие звуки, бородач поворачивал голову к подруге и, расплываясь в улыбке, закатив глаза, выражал своим видом, что это то самое, из-за чего он сюда пришел, вот это — как вино, как дыню кушать, как... А Ниночке в голову лезли воспоминания о дедушке Семене, который на своей гармони выводил «Подмосковные вечера», а все слушатели глядели на небо и вздыхали... Игорь слушал напряженно: то шею вытягивал, то разваливался в кресле, отдыхая, то снова переживал за солистов. Иногда он наклонялся к Ниночке и на ушко шептал:

— Представляешь, ритм в двенадцать тактов — это же как в симфонии! Потряса-а-а-юще!

В антракте они встретили «новенькую» Марину в вечернем платье с элегантным молодым мужчиной в смокинге. Ниночка с Игорем приветливо кивнули им, но ответа не последовало: их не замечали. Игоря это опечалило.

После концерта они брели пешком по главной улице. Ниночка слушала витиеватые рассуждения кавалера и рассматривала незнакомую ей ночную жизнь центра города. Шумно гуляли в ресторанах, развеселые пьяные компании шатались от витрины к витрине, по дороге ехали переполненные частные машины и такси. Вот идет с молодым парнем молодящаяся красотка в шубе и, размахивая сигареткой, хриплым баском констатирует: «В кабаке — как в кабаке!» Оказывается, жизнь не кончается десятью вечера, а шумит до поздней ночи.

Вот еще одна шумная гурьба поравнялась с ними. Из нее выскочил некий веселый молодой человек и, глядя на Ниночкины ноги, обратился к ним с вопросом:

— Ножки-ноженьки, а куда это вы идете?

— А идут они домой отдыхать, — ответила их хозяйка.

— И не ай-ай-ай вам это делать в такую рань, когда еще даже такие старые хрычи, как мы, гуляют?

— Кирилл, — услышала она рядом голос Игоря, — ты чего к порядочной девушке пристаешь? Своего гарема тебе не хватает?