Путь к перевалу

— Могла бы и сама объяснить, — буркнул Иван. — А еще что скажешь?

— А еще, что забыл ты, кажется, по поводу чего мы брали обязательства.

— Я забыл! Во всяком случае, до сих пор ни одного часа без уважительной причины не пропустил и к обязанностям своим отношусь не так, как некоторые…

— Если бы ты включил в число своих обязанностей еще и просто быть человеком!

— Даже так… — Иван зло сощурился. — А кто в больницу к тебе бегал? Кто ради тебя с дровами для Севериной возился?

Он говорил короткими отрывистыми фразами, будто вбивал гвозди. А Саша молчал. Все это было действительно так. Но он ни разу даже не подумал об этом, — должно быть потому, что сам никогда не ждал благодарности за свои услуги.

— Может быть, я перед тобой и в долгу, Иван, — глухо промолвил Саша, — и вообще что-то не так понимаю, как надо… — Он махнул рукой и отошел к окну.

25. ДОРОГУ ИДУЩИМ!

К трем часам дня, когда почти все аудитории опустели, в кабинете заведующего кафедрой региональной теологии собрался цвет геофака: декан факультета, секретарь партийного бюро, профессора, доценты и даже ведущие работники института и треста. Такого не случалось здесь за все время со дня заступления Ивана Яковлевича на должность заведующего кафедрой. Но сегодня тому были особые причины.

Иван Яковлевич только что вернулся из Ленинграда, где успешно защитил, докторскую диссертацию, и решил отметить это приятное событие небольшим товарищеским банкетом. Поэтому стол, за которым обычно «увязывались» границы свит и ярусов, «сбивались» геологические разрезы, «тянулись» бесконечные профили и карротажки, сейчас был уставлен бутылками с шампанским и коньяком, банками с икрой и сардинами, тарелками с нарезанными ломтиками лимона…

Тосты следовали один за другим. Услужливый Мышкин еле успевал менять бутылки, следуя внушительным взглядам хозяина стола. Сам Иван Яковлевич сидел на почетном месте, между Бенециановым и Грековым, и, довольный, сиял, опуская глаза каждый раз, когда провозглашался очередной тост за «успехи его в научной работе», за «большой вклад в геологию, каким явилась его диссертация», и многое другое.

Наконец с бокалом в руке поднялся Бенецианов.

— Глубокоува-а-ажаемый Иван Яковлевич! — затянул он. — Я рад и счастлив поздравить вас… э-э… со вступлением в нашу немногочисленную, но монолитную семью профессоров, стоящую на передовых рубежах науки и про-о-окладывающую путь славному отряду научной молодежи. Мне особенно приятно принести вам эти поздравления, потому что именно ваша диссертация является для молодежи примером того, как решаются крупные научные проблемы на самом, так сказать, переднем крае современной геологической науки. Это пример того, как работают настоящие ученые-геологи, несмотря на многочисленные препоны, которые ставят нам люди, также называющие себя геологами, но давно уже порвавшие с геологией и замахивающиеся на само существование этой древней, но по-прежнему могучей отрасли человеческого знания. — Бенецианов гордо выпрямился. — Я предла-а-агаю поднять бокалы за всех, кто, подобно уважаемому Ивану Яковлевичу, не жалея сил и таланта, борется за дальнейший расцвет нашей замечательной науки!

— Браво! Браво, Модест Петрович! — крикнул Мышкин, подбегая с бокалом к Бенецианову.

Модест Петрович повернулся к гостям, ожидая, что и другие сотрудники подойдут с ним чокнуться, но этого не произошло. Стенин отодвинул свой бокал в сторону. Греков нахмурился. Ростов удивленно пожал плечами.

Даже Софья Львовна опустила глаза к столу, будто для того, чтобы рассмотреть узоры на тарелке.

Неловкая тишина воцарилась за столом. Глаза большинства сотрудников обратились к Воронову. Тот встал:

— Разрешите и мне сказать несколько слов. Я с удовольствием присоединяюсь к поздравлениям, сделанным сегодня в адрес Ивана Яковлевича. Успех его заслужен. Иван Яковлевич не в пример некоторым другим ученым, гнушающимся черновой работы и предпочитающим заниматься только широкими обобщениями, сам изъездил и прошел с молотком не одну сотню километров, сам сделал многие десятки профилей и разрезов, составил массу карт, и потому предложенная им стратиграфическая схема карбона базируется на прочном фундаменте фактов, а выделенные горизонты и свиты приняты большинством производственных организаций. Работа Ивана Яковлевича заслужила положительную оценку наших ленинградских коллег, и я присоединяюсь к этой оценке. — Воронов сел и, понизив голос, добавил:

— А по-товарищески, не для тоста, скажу, Иван Яковлевич: жаль, что в методологии вашей нет ничего нового по сравнению, скажем, с работами Павлова, Милановского и другими нашими учителями. А впрочем, это и не ваша вина. Все мы заслуживаем такого упрека.

— Вы, Юрий Дмитриевич, видимо, плохо знакомы с моей работой, — заметил Чепков. — Я не могу согласиться с вами. Ведь в работах Павлова и Милановского нет и в помине данных рентгено-структурных, электроно-графических и прочих анализов, которые говорят сами за себя.