Путь к Порогу

Кай уже засыпал, когда дверь в комнату снова отворилась, и вошел тот седобородый старик — Герб. Ни слова не говоря, он откинул одеяло, внимательно осмотрел мальчика, поднял пальцами его подбородок, заглянул в глаза. Потом кивнул, словно не Каю, а своим собственным мыслям, достал из принесенного мешка крохотную фляжку из какого-то диковинного пузыря, похожего на высушенный рыбий, только гладкого, на вид очень прочного и абсолютно прозрачного, капнул несколько капель из этой фляжки Каю на язык. Так же, как и Pax, потрепал мальчика по плечу, но ничего не сказал. И вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.

* * *

Жирный Карл домыл посуду и осторожно присел на скамью. Ему показалось, что в пустой и холодной кухне мусорно, он машинально взялся было за метлу, но тут же со злостью отшвырнул ее.

Проклятье!

Чтоб хапуны разорвали этих нелюдей, болотников! И как только повелитель великого королевства Гаэлона его величество Ганелон не разгонит их? Мыслимо ли это: так надругаться над властью деревенского старосты, а значит, и властью его сиятельства графа Конрада, а значит, и над королевской властью?! Что приспичит им, то и творят, паскуды! И, главное, не найдешь на них никакой управы!

Послать гонца к графу?.. К тому времени болотников уже и след простынет. Да и будет ли граф с ними связываться? Ратников против них высылать явно не станет, потому как точно не захочет тех ратников потерять. Все, что он может, — это призвать подлецов к порядку, но эти гады в первые же минуты своего пребывания в Лысых Холмах умудрились вынюхать всю правду о чокнутом псенке и его вшивой мамаше и, конечно, не преминут наябедничать.

Откуда они вообще появились здесь?

Не один десяток лет о них ни слуху ни духу не было. Даже торговцы, известные трепачи и врали, ни одной, самой маленькой, истории не привозили… И что теперь делать?

Марал от испуга задал драпака, а куда — про то никому не сказал. Деревенские из Лысых Холмов еще неделю носу из своих халуп не высунут и вблизи «Золотой кобылы» не объявятся. Господин графский мытарь Симон впервые за свою сознательную жизнь второй день подряд трезвый ходит. А эти сучки, Сали и Шарли, сбежали в деревню, и никакой руганью, никакими уговорами, угрозами и посулами их убедить остаться не удалось. Даже глухонемой Джек сидит в конюшне и выходить отказывается. На всю харчевню только он сам, Карл, и остался. Ну еще Лыбка, дура набитая, из-за тупости своей слабо понимающая что к чему. Беднягу Сэма, лежащего в одной из комнат, полумертвого от страха и ран, и Марлу, тоже, кстати говоря, против обыкновения притихшую, можно в расчет не брать. Так вот и получается, что приходится четырех гадов-болотников и этого проклятущего щенка обслуживать одному…

Карл пнул ногой метлу и вслух злобно выругался. Потом, спохватившись, зажал себе рот рукой. Чего доброго, услышат… Услышали же, сволочи, когда он вчерашней ночью, втихую собрав денежки в кошель, выводил израненного Сэма во двор. И как тихо шли — ни половицей не скрипнули, не дышали почти! А во дворе, возле конюшни с уже оседланным и приготовленным для бегства вороным жеребцом, ждал их этот старик… Который — как самолично видел Карл — еще минуту назад сидел над кружкой пива в пустой трапезной, одиноко над чем-то размышляя или даже, может быть, подремывая. Дождался и доступно объяснил, что самым лучшим решением для Карла будет остаться в харчевне и добросовестно выполнять свои обязанности.

Вообще, странно, что болотники его до сих пор не казнили. Ведь душегубы они отчаянные. Бона как они его уходили…

Подождав немного и убедившись, что ответной реакции со стороны всевидящих и всеслышащих болотников можно не опасаться, Карл подошел к лохани с водой и поглядел на темное, колышущееся отражение.

Правая щека его вздулась красным пузырем. Похоже было на то, будто Жирного Карла кто-то схватил за ухо и с силой повозил физиономией по шершавой каменной стене. Одно слово — душегубы!

И самое поганое: ведь знают, что щенок сына его покалечил, а заставляют самого Карла за щенком ухаживать! Того и гляди, Сэма с кровати сдернут, велят ему горшок псенка выносить. Нелюди! Вот как издеваются! Правду говорят, нет в них сердца человеческого, в болотниках…

* * *

На следующее утро Кай выбрался из своей комнаты. Позавтракав бульоном, который принесла ему в трапезную Лыбка, он вышел во двор, где Жирный Карл, пыхтя и обливаясь потом, колол дрова. Мальчик попятился было, готовясь убежать, но на крыльце за его спиной откуда-то появился один из этих странных людей — Крис, средних лет коренастый мужчина с широченными плечами. С первого взгляда неповоротливый и неловкий, этот Крис, как уже успел заметить Кай, двигался настолько тихо, что его не то что не было слышно — пламя свечи не колыхалось, когда он проходил мимо.