Путь к рейхстагу

- Как хорошо окопались в снегу, посидеть бы в обороне, нет же, бросай оборону и куда-то иди.

- Вот я на фронте почти три года. И сколько же построил оборонительных укреплений! Волос на голове меньше.

- Ну, Семен, - отвечали ему, - если считать по твоей голове, то немного же ты построил этих укреплений.

- Верно. У него волос на голове, как у бабы на коленке.

Звучит дружный хохот.

- Чего ржете? - сердито говорит старшина. - Вам бы еще километров пятьдесят по целине отмерить, небось перестали бы ржать-то.

- Не шуми, старшина, нам отмерь хоть сотню километров. Нашел чем пугать!

На второй день к вечеру в одном из населенных пунктов собрался весь полк. В буран наш батальон хоть и отклонился от своего направления, но ненамного - километров на семь. Шли-то мы по компасу строго на запад, а запад - ориентир безошибочный.

Штаб полка разместился на окраине, в старинном замке. Батальоны расположились в крестьянских хатах, крытых соломой. В тот день Зинченко собрал всех командиров батальонов и спецподразделений для разбора марша.

Я поднимался по широким мраморным ступеням богатого панского замка и думал: "Вот он, капитализм без прикрас. Здесь - роскошь, в избах бедность". Полы в коридоре были паркетные, горели огнем. Под потолком в длинном коридоре висели дорогие замысловатые люстры. А в крестьянских хатах - земляные полы, сквозь подслеповатые окна едва пробивается свет, у большинства тут же, в хате, и скот.

Первыми докладывали комбаты Кастыркин и Боев. Обозы батальонов пришли все еще не полностью, батареи 45-миллиметровых пушек увязли километрах в пятнадцати. Много лошадей пало. Второй день нет фуража. Люди сидят на сухом пайке, но и он на исходе.

В общем, положение оказалось сложным. И не только в нашем полку. Не лучше обстояло дело во многих других частях. Мы прошли большой путь, оторвались от своих баз. К тому же много трудностей принесла нам зима, снежная и суровая. Дороги заметало, часто шли целиной.

В феврале наступление приостановилось.

С тех пор прошло более сорока лет. Многие и по сей день живо вспоминают ту пору. Говорят, обсуждают разные подробности. Некоторые пытаются произвести ревизию Висло-Одерской операции, мол, надо было в феврале 1945 года овладеть Берлином и тем самым закончить войну.

Я командир маленький, не мне судить об операции во всем масштабе. Но я знаю, что в феврале 1945 года наши тылы отстали и нам не хватало очень многого. Люди испытывали предельную усталость, а ряды бойцов сильно поредели. Войскам требовался отдых.

После тяжелых переходов польская земля осталась позади. Перешли старую - довоенную - польско-германскую границу. Получили приказ: занять оборону фронтом на север. 756-й полк разместился в районе небольшого городка Флатов. Юго-западнее, в Шнайдемюле, шли бои. Хотя крепость с окруженными немецкими войсками и осталась в нашем глубоком тылу, но фашисты продолжали сопротивляться. Они отклонили советские предложения сложить оружие.

14 февраля противник ценою огромных потерь прорвал кольцо окружения и двинулся строго на север - в Восточную Померанию, где сконцентрировалась крупная группировка фашистских войск. Гитлер планировал использовать ее для флангового удара по войскам 1-го Белорусского фронта, стоявшим на Одере.

Полковник Зинченко поставил задачу: третьему батальону немедленно по тревоге выдвинуться на высоту 69,5, через которую проходит дорога из Шнайдемюля в Померанию, занять оборону и задержать продвижение противника до подхода основных сил полка.

Батальон вовремя оседлал дорогу и окопался на высоте. Фашисты пока не появлялись. Я в десятый раз проверил батальонный район обороны: вроде бы все хорошо.

Во второй половине дня показалась вражеская колонна... Она шла, даже не шла, а брела неорганизованно, без разведки.

Решил подпустить поближе. Пятьсот... четыреста... триста метров... Подаю команду:

- Огонь!

Пулеметы и автоматы косили головные шеренги колонны. Минометы капитана Моргуна и орудия капитана Вольфсона ударили по хвосту. Все перемешалось...

Противник сначала залег. Потом под нашим огнем, теряя сотни убитых, стал развертываться в цепь.

Боевой порядок гитлеровцы построили глубоко эшелонированно. Я насчитал восемь плотных цепей.

Немцы четыре раза поднимались в атаку, несли потери, но снова накапливались и шли на нас. И ложились, ложились...

Под вечер во фланг их атаковали батальоны Боева и Кастыркина и разгромили. Мало кто из них достиг леса недалеко от высоты.

Я смотрел на поле, где только что отгремел бой, и думал: "Это, фриц, тебе не 41-й или 42-й год. Это 1945-й!"

Батальон потерял до двадцати человек. Противник - до восьмисот. Кроме того, около пятисот гитлеровцев мы взяли в плен.

За ликвидацию прорвавшейся шнайдемюльской группировки бойцы и командиры были отмечены орденами и медалями. Меня наградили орденом Александра Невского.

В феврале общая обстановка сложилась так: войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов глубоко вклинились в оборону противника, вышли на рубеж рек Одер и Нейсе, но из Восточной Померании нашим войскам по-прежнему угрожала сильная группировка немецко-фашистских войск.