Путь к рейхстагу

Жить в лагере нам долго не пришлось. Фронту требовались резервы. Нашу 166-ю стрелковую дивизию направили на передний край. Я представлял, что фронт — это стена вражеских войск, и ты, уверенный в своих силах и храбрости подчиненных, ведешь их в рукопашную схватку, которая в конечном счете решает успех боя. Противник бежит, ты его преследуешь. Но фронт оказался иным — разрывы вражеских снарядов и мин, вой пикирующих самолетов, грохот бомб… И еще стон, и крики раненых, и никаких вражеских колонн. Но до разрывов снарядов и мин был еще марш, длительный и утомительный.

Из лагеря ехали в эшелоне по железной дороге до станции Черный Дор Калининской области. Прибыли на Северо-Западный фронт. Со станции Черный Дор совершили переход в пешем порядке и прошли более ста километров. Сосредоточились в лесу за озером Селигер. В тот же день нас бросили в бой. Мы знали, что впереди противник и нам нужно с ним сблизиться и выбить его из траншей, занять какие-то безымянные высоты.

Я из этого боя помню одно: бежал вперед почти в сплошном дыму разрывов. Резко пахло пороховой гарью. Справа и слева от меня падали люди. Остановили меня проволочное заграждение и густой пулеметный огонь. Я упал в яму под колючей проволокой. Отдышался, осмотрелся. Был уже вечер. Вокруг ни души. Фашисты беспрерывно освещали поле ракетами. Огненные комки, не успев сгореть в воздухе, с шипением падали и догорали около меня.

Потом я осторожно выбрался из ямы и пополз к небольшому холму, который был метрах в двухстах от проволочного заграждения. За ним слышалась русская речь. Я встал в полный рост и медленным шагом, понурив голову, направился к своим. Чувство было таким, что вся вина за неудачное наступление лежит на мне.

Перед рассветом капитан Рязанцев собрал одиночек и разрозненные группы солдат, отвел нас метров на пятьсот в тыл и приказал рыть окопы.

В том первом бою я мало что понял. Но зато отлично усвоил, что такое фронт. Фронт не только разрывы мин и снарядов, фронт — это не только бой, но еще и большой, тяжелый труд — окопы, траншеи…

Начальник штаба полка оказался человеком не сухим, каким он мне представлялся при первой встрече. Он был внимательным, смелым, решительным командиром. Рязанцев вместе с комиссаром полка батальонным комиссаром Фединым сумели быстро привести полуразбитый полк в боевое состояние. Батальоны заняли районы обороны. Рыли траншеи, ходы сообщения. С каждой ротой установили телефонную связь.

Капитан Рязанцев дни и ночи проводил на переднем крае. Он часто говорил мне:

— Прежде чем стать хорошим разведчиком, ты должен отлично знать оборону своего полка, изучить оборону впереди стоящего противника, обладать терпением, уметь переносить все…

Я был рад и даже гордился тем, что Рязанцев, идя из штаба полка на передний край, всегда брал меня с собой. У него я научился, как нужно правильно организовать систему огня в обороне. Он меня сделал солдатом, фронтовиком, разведчиком. Всю свою жизнь я буду обязан капитану Рязанцеву за то, что он помог мне стать командиром.

Полк стоял в обороне с мая 1942 года. За это время я со своими разведчиками организовал целую серию наблюдательных пунктов на переднем крае в полосе нашего полка (он занимал по фронту около семи километров). Все наблюдательные пункты имели телефонную связь непосредственно со штабом полка. Каждое движение противника или появившаяся огневая точка врага заносились на схему, со схемы — на карту. Оборона противника проходила по высотам, все они были изрыты траншеями, ходами сообщения. Перед траншеями проволочное заграждение в четыре-пять кольев. По высотам виднелись десятки дотов, дзотов и бронеколпаков. Судя по всему, немцы здесь засели в обороне надолго и основательно…

Наш передний край проходил вдоль лощины перед высотами, только кое-где были небольшие холмы.

Весна и лето 1942 года выдались дождливыми. В траншеях воды по пояс. Солдаты касками и котелками вычерпывали воду из траншей. В блиндажах тоже была вода. Одежда на нас не просыхала. Ходили мокрые. Неделями не переобувались. Когда, бывало, выглянет солнце и перестанет дождь, а это случалось редко, от всех валил пар — одежда сохла прямо на нас.

Выйти из траншеи, погреться и обсушиться на солнышке было невозможно. Оборона противника — в полукилометре, местами в километре от нас. Наши траншеи просматривались. Местность была открытая. Стоило кому-нибудь высунуться из траншеи, как фашисты открывали огонь.

27 июня капитан Рязанцев поставил перед взводом разведки боевую задачу: в районе деревни Бель-Первая захватить пленного, или, как говорят военные, «языка» взять.