Путь к сердцу мужа

Полонский оглянулся на детей, сидящих за столом. Среди симпатичных перемазанных рожиц выделялась одна высокая темноволосая девочка лет пяти с умными серьезными глазами. Полонский обратил на нее внимание, еще когда только пришел. Она все время была в самом центре детей. Они то и дело подбегали к ней с какими-то своими проблемами, и она уверенно отдавала распоряжения, раздавала им игрушки, мирила, и они беспрекословно ее слушались. Полонскому она напомнила Ирину, жену Бориса, которая точно также вела себя со взрослыми.

— Хочешь, я угадаю, кто твоя дочка? — засмеявшись спросил Полонский. — Вон та высокая с темными кудрями. Она тут главнокомандущая.

— Да, — довольно подтвердил Борис, — Она у меня личность, это еще с пеленок чувствовалось. Я хотел первого сына, расстроился, когда мне сказали, что будет девочка, а теперь думаю, ну и дурак же я был. Она у меня такая умница, любого мужика за пояс заткнет. А сын у меня маленький, ему только два с половиной, его вон Ирина кормит. Хороший мальчишка, добрый такой, но Олеся в его годы была самостоятельной. Она не терпела, когда ее кормили или что-то за нее делали. «Сама», — это было ее первое и самое любимое слово. Хочешь, я ее позову, познакомлю с тобой? Послушаешь, как она рассуждает. Как взрослая.

— Ох, подожди, — вдруг спохватился Полонский. — Как же я так не подумал.

— О чем не подумал?

— Да детям ничего не купил. Знаешь, вы там у Игоря были без детей, и у меня как-то из головы выскочило, что у женатых людей обычно есть дети. Слушай, знаешь что? Я сейчас быстро съезжу, куплю им конфет, что ли.

— Да брось ты, — махнул рукой Борис. — Это дети из благополучных семей, все у них есть, ничего им не надо.

— Им, может, и не надо, а я себя плохо чувствую. Я сейчас быстро, туда и обратно. Мы когда проезжали, я тут рядом супермаркет видел. Это недалеко, по-моему.

— Ну, если тебе уже так невмоготу, пройди лучше по этой дорожке между домами, там есть киоск с мороженым. Купи им по порции мороженого, они будут довольны.

— Можно и мороженое, — согласился Полонский. — Я в детстве и сам больше всего любил мороженое. Особенно эскимо. Оно почему-то называлось «ленинградское».

— Да, было такое, — улыбнулся Борис. — Ну, хочешь, иди, пока я тут дожариваю.

Полонский быстро встал и подошел к остальной компании.

— Эля, — позвал он. — Пойди сюда на минутку. Слушай, мы с тобой, когда делали покупки, совершили одну ошибку.

— Да, — сказала Лиза. — Мы ничего не купили детям. Я сама себя неловко чувствую.

— Мы сейчас все исправим. Борис сказал, здесь между домами есть киоск с мороженым. Я сейчас схожу за ним. Пойдешь со мной?

— Пойду, конечно.

— Только давайте скорее. Купите детям мороженое, бабам цветы и сразу назад, — прокричал им вслед Борис.

— Цветы? — удивился Полонский. — Ну, хорошо, купим цветы.

— Ой, не могу, — увидев, что он принял эти слова всерьез, засмеялся Борис. — Ты чего, вправду решил, что нужно купить цветы?

— Ну, я не знаю, это ты сказал, — обиделся Полонский.

— Да он пошутил, это слова из очень известного фильма, он просто забыл, что ты не мог его видеть, — объяснила Лиза. — У нас все этот фильм знают, поэтому он не подумал, что ты можешь принять это всерьез. Пошли.

— Да, я вижу, что вы все друг друга с полуслова понимаете.

— Ну, конечно, у нас ведь одинаковое образование, одна культура. Это ты немного отбился, пока жил в Германии, но ничего, скоро привыкнешь. Знаешь что, хочешь, я возьму в видеотеке самые популярные фильмы, которые все цитируют, и ты посмотришь.

— Ладно, давай, а то я иногда чувствую себя каким-то Маугли. Все смеются, а я ничего не понимаю.

— Ох ты, мой бедный, — засмеялась Лиза. — Ладно, я займусь твоей культурной адаптацией.

— Звучит устрашающе, — он тоже засмеялся и обнял ее.

Они шли по дорожке, болтая о всякой ерунде, а Полонский все никак не мог отделаться от странного чувства, похожего на смесь досады и легкой зависти. Действительно, как он не заметил, что у всех его друзей уже есть и жены, и дети, а он до сих пор один. А ведь ему все время казалось, что он преуспел гораздо больше, чем остальные, и что у него все есть. И только сейчас он вдруг понял, что самого главного у него и не хватает. И насчет Эли Борис абсолютно прав. Все женщины, которые были у него раньше, интересовались его деньгами. Конечно, он и сам по себе чего-то стоит. Без ложной скромности можно сказать, что он интересный мужчина. Но он сам видел, как у них загорались глаза при виде его квартиры, машины, кредитных карточек. А вот с Элей у него все совсем по-другому. Он чувствует, что она любит его, а к его деньгам равнодушна. Во всяком случае, они ее не очень волнуют. Вопрос только, что теперь делать. Ему еще нужно быть женатым на той женщине чуть больше года. Хотя ведь и у Эли есть российское гражданство и московская прописка. Так что вполне можно развестись и жениться на Эле. Бог с ними, этими деньгами, что он заплатил. Тут речь идет о делах поважней, может, даже о счастье всей его жизни.

— Дима, мы уже пришли, о чем это ты так задумался? — смеясь, окликнула его Лиза. — Все еще обижаешься на Бориса?