Путь к свободе

— Товарищи, готовьте винтовки, проверьте, все ли в исправности. Приготовиться к бою и сидеть на месте, пока не дам распоряжения. Скоро будем выходить.

Ковров с небольшой группой партизан вышел из тупика. Только он отошел на один перекресток, как заметил в ответвлении тусклый мерцающий свет.

— Зайдем посмотрим, что там, — предложил Ковров партизанам.

— Зайдем, конечно. Тут пятый взвод должен быть.

В ответвлении, на узком перекрестке, вокруг чадящей коптилки сидела группа партизан. Некоторые повернули головы, тупо смотря исподлобья.

— Вы что делаете? — спросил Ковров.

— Ничего, — ответил один партизан и отвернулся, медленно двигая челюстями.

Эти люди были страшны — опухли, обросли кудлатой длинной щетиной, у всех ярко блестели глаза, глубоко запавшие в орбиты. Они, не обращая внимания на Коврова, громко чавкая, что-то жевали.

Ковров, всмотревшись, увидел, что партизаны пересыпали в пригоршнях зерна пшеницы. Тут же, рядом, лежали двое умерших. Один из них как сосал камень, утоляя жажду, так и остался в этом положении — окоченел, крепко-накрепко прижав губы к стене.

Ковров приказал партизанам идти в тупик и там готовить оружие, а сам решительно направился к месту прорытия выхода.

В длинном туннеле под самым потолком, на взгроможденных каменных глыбах, стояла коптилка, струилась мутным светом, слабо озаряя потолок.

— Кто идет? — раздался голос из темноты.

— Свой, свой, — отозвался Ковров и сказал пароль.

— Проходите.

Ковров с партизанами поднялся наверх по глыбам, подошел к огоньку и увидел часового.

— Где Пастернаев?

— Вон там — работает.

— Ну, как дела?

— Хорошо, к свету подходим.

Вскоре из дыры показался на четвереньках человек. Он тянул мешок с землей, за ним следом выползал другой.

Ковров полез в дыру.

Во всю длину нового узенького туннеля стояли фонари, лампы, по обе стороны в копоти лежали люди, руками отгребали землю и передавали вниз из рук в руки, точно по конвейеру. С искаженных лиц лился пот. Они обдирали до крови свои опухшие руки, готовы были зубами грызть камень, чтобы ускорить свое спасение.

Все так же осторожно, стараясь не шуметь, откалывали партизаны известняк по маленькому кусочку. Ведь могло быть так, что именно там, где рыли выход, находился часовой, который по подземному шуму угадал бы намерения партизан.

Ковров, лежа на боку, осторожно вдавил штык в землю потолка. Штык свободно прошел вверх. Ковров весь подался вперед и быстро зашептал:

— Ход пробит, пробит!.. Может быть, там ночь, гасите лампы!

Когда задули коптилки и Ковров осторожно вытащил штык, сверху, точно звездочка, засиял бледный свет. Все взоры устремились в эту точку. И долго молчали партизаны, впившись глазами в эту искорку давно не виданного дня.

Работавшие тихо сползли вниз.

— Ну, товарищи, все готово! — произнес Пастернаев.

— Выход есть! Есть выход! — радостно заговорили в темноте.

— Наконец, дождались…

— Андрей Андреевич, мы тебя спасли одного, а ты нас всех спасаешь.

Ковров обнял, прижал к себе и крепко поцеловал старика.

— Погоди благодарить. Неизвестно, что нас там ожидает. Все может быть, — тихо говорил Коврову старик.

Партизаны взволнованно перешептывались. На ощупь ступая ногами, спустились под уклон галереи. Ковров отдал приказ созвать партизан со всех каменоломен в одно место — тех, которые хоть как-нибудь, на четвереньках, могли еще двигаться.

Потом прошел к жителям и объявил им о прорытии выхода.

— Вы выйдете последними. Помните: будут вас расспрашивать о партизанах, говорите, что силой вас держали, все валите на нас.

3

В подземелье — тишина. Двигались призрачные фигуры людей. Они торопливо, бесшумно спускались по склонам туннелей вниз, к штабу партизан. Они стекались, как множество ручьев стекаются после ливня в один общий кипящий поток, несущийся к свободному выходу в море.

В галерее штаба стояли молча, хмурили черные, обросшие лица. Раненые опирались на палки. Сюда приползли и больные, сюда привели и слепых и глухих, пострадавших от газов и обвалов.

В шелесте голосов от одного к другому неслось счастливое слово:

— Уходим… Уходим…

В самой середине толпы появился Ковров. Он окинул взглядом партизан и спросил у Ставридина:

— Сколько всего на ногах?

— Все, все на ногах! — встрепенулись те, которые стояли, опершись на палки, и те, кто лежал на земле.

Здесь было около сотни раненых и больных, и каждый стремился объявить, что он чувствует себя хорошо, что он может двигаться. Тяжелобольные и раненые напрягали все силы, стараясь подняться и удержаться на ногах.

— Товарищи, спокойно, — сказал Ковров.

Все стихли.

Ковров продолжал:

— Ход прорыт. Теперь в сумерках пошлем разведку и нынче же ночью уйдем. Сохраняйте порядок, товарищи. Не шумите, не волнуйтесь. Как разведка сообщит, сейчас же уходим.

Краткая речь Коврова убедительно подействовала на партизан. Тихо, радостно переговаривались они, приготовляясь к уходу.